Мой южный босс. Кубинский темперамент. - Лирика Альтер

меня правнуком! А так — всего лишь мальчишка. Мужчина становится

мужчиной не тогда, когда начинает зарабатывать миллиарды, а когда у него появляются

дети!

Думаю, теперь не нужно объяснять, почему Роса так упрямо и небезосновательно

называет меня малышом. Меня — тридцатилетнего детину в почти два метра ростом.

Бабуля не сводит глаз с моего укуса, снова щурится и деловито заявляет:

— Хорошие зубы.

Я, прифигев, выгибаю брови.

— Женись на этой девушке, — тычет в меня пальцем. — Хорошие зубы — показатель

крепкого здоровья. А женщина, если хочет родить, должна быть здорова.

— Роса, давай не будем это обсуждать? — торможу, пока она не начала читать мне

лекцию.

— Надеюсь, таз у неё широкий?

Поздно. Кажется, начала.

Дело в том, что Роса сорок лет проработала акушером-гинекологом. Оригинальным

таким, со своеобразным подходом и совершенно не поддающемся логике мнением, но

она приняла сотни родов, спасла уйму женщин и их малышей, поэтому не верить ей

оснований у меня нет.

Есть основания не прислушиваться, так как я не выбираю девушек в качестве будущей

матери своих детей.

По крайней мере сейчас.

— Женись на ней‚ — упрямо повторяет бабушка, а я терпеливо улыбаюсь. — Она хоть

красавица?

— Роса, ты думаешь, я переспал бы с крокодилом?

— НУ, знаешь ли, у всех свои предпочтения! — ухмыляется. — Зато у крокодилов зубы

хорошие.

— Но таз — узкий!

Она довольно улыбается и одобрительно кивает.

— Если внешностью ты пошёл в своего отца, то остроумием точно в меня!

Снова хлопает меня по щеке, а потом опускает глаза на мои шею и грудь, замирает и

тутже делается серьёзной.

— АНТОНИО, а где твой медальон?

Я машинально прикладываю руку к месту, где он всегда висел. А сейчас его нет.

— Антонио... — пугается Роса. — Родной, где медальон? Это же медальон твоего отца...

Он дорог, как память...

Я вижу испуг в глазах Росы, а у самого душа не на месте.

Учащённо дышу, вспоминая, где мог его оставить. И вспоминаю... У Ники.

6.

Антон

Возвращаюсь в Варадеро, в отель, в котором остановилась Ника. Надеюсь, застать её, готов к тому, что моя прекрасная нимфа поворчит, обидится, и мне придётся найти способ

заново расположить её к себе, а, заодно, забрать свой медальон.

Глупо всё вышло, уже сам не рад, что решил вступить в эту игру под названием Антошка-кубинец.

Впрочем, это не совсем игра. Вернее, игра, но только наполовину. На Кубе я чувствую себя

своим, и как бы это символично не звучало, на острове свободы я поистине свободен: как

в поступках, так и в нравах. Если бы не работа, ушёл бы в отрыв.

Но, увы, пришлось носиться по инстанциям, получать согласования, разрешения на

реставрацию двух административных зданий, инвестировать, чтобы оправдывать статус

постоянного резидента.

Я уже давно занимаюсь реставрационными работами. Мой девиз: «Зачем разрушать, если можно сохранить?»

Это пошло ещё с тех пор, как я нашёл полусгнивший скворечник на помойке рядом с

детским домом, где я вырос. Макарыч — сторож — махнул рукой, говорил, что гиблое

дело, надо выбросить и соорудить новый.

Жалко мне было выбрасывать скворечник, его можно отремонтировать, заменить

боковые планки. Макарыч то ли из жалости, то ли из любопытства (выйдет у меня или

нет) выделил мне инструменты, доски, и я собственноручно отреставрировал домик для

птиц.

Всю зиму к этому скворечнику слетались снегири, а я смотрел на него и наполнялся

уверенностью, что в жизни нет ничего невозможного. Было бы желание и упорство.

По своей натуре я — созидатель, а не разрушитель, поэтому моё будущее в плане выбора

специальности было определено: я выучился на архитектора-реставратора, а ещё через

пять лет — на управленца.

И сейчас я владею собственной группой компаний, занимаюсь инвестициями, строительством, ну и, конечно же, реставрацией.

Вы спросите, как так вышло, что парень из детского дома стал миллиардером?

Я уже отвечал на этот вопрос: нет ничего невозможного. Было бы желание и упорство.

А как же так получилось, что я жил в детским доме, мастеря скворечники в компании

сторожа Макарыча?

А вот тутто и начинается история моего далеко не радужного детства, которое я посвятил

поискам себя. В прямом смысле слова.

Смуглый, черноглазый, внешне я сильно отличался от других ребят. Кем меня только не

называли: и молдаванином, и цыганом, но о настоящем своём происхождении я узнал

только в двадцать лет.

Получилось найти маму, с ней у нас состоялась всего одна встреча, и то