Отпусти меня - Полина Клайн

сдерживала рыдания, а грудь разрывалась от боли. Она давно не чувствовала так сильно и так много. Ей даже казалось, что она разучилась так чувствовать, ведь когда ты всего лишь душа, которая не может вырваться из Канцелярии, единственное, что у тебя есть — это смирение.

— Я так боюсь, что мы больше никогда… — у Ника не было сил закончить, потому что сейчас, в тот день, когда он снова обрёл Майю, он должен был снова её потерять.

— В этом вся суть. Отпусти меня, чтобы я снова к тебе вернулась. Я… Она… она не вспомнит тебя, но её душа… моя душа будет знать, что ты — это ты, тот самый. Исполнившееся желание на каждой задутой свечке, падающей звезде и одинаковых числах на часах. Когда вы встретитесь, она скажет тебе: «Наверное, это мой Рай» и ты будешь знать, что это я вернулась к тебе. Пожалуйста, Ник. Так надо.

Ник поцеловал Майю так жадно и одновременно трепетно, как хотел поцеловать всегда. Он чувствовал на губах вкус солёных слёз и не мог до конца понять, чьи они. И он вкладывал в простые движения губ все чувства, которые так и не смог раскрыть, пока Майя ещё была жива, ещё была с ним. Внутри у него были невысказанные страхи, незатянувшиеся раны и какая-то бесконечная дыра, которая все эти пять лет высасывала из него все жизненные силы. И вместе с тем, он впервые за долгое время чувствовал какую-то лёгкость. Наверное, от того, что любимая сейчас с ним, осторожно и неумело отвечала на поцелуй, гладила его руки своими небольшими и аккуратными ладошками. И Ник понимает, что самым лучшим для них обоих будет запомнить этот прекрасный день, даже если вся ситуация выглядела как одно большое сумасшествие.

Он разорвал поцелуй и несколько долгих и одновременно невыносимо быстрых секунд смотрел Майе в глаза. Ему хотелось запомнить своё отражение в них. Хотелось навсегда сохранить в памяти этот момент. Собравшись с силами, Ник тихо произнёс:

— Я так сильно люблю тебя. И, кажется, полюбил в тот самый момент, когда ты появилась в моей жизни. И я боялся тебе сказать об этом. Списывал всё на разницу в возрасте и на то, что ты точно найдёшь кого-то получше. Я выбрал дружить с тобой, потому что сам чертовски боялся не быть тем, кто заслуживает тебя. Майя, я облажался. Так сильно облажался. Я хотел признаться тебе. В тот день я купил цветы, отрепетировал речь и ждал тебя, чтобы сказать, что я люблю тебя. Я слишком долго тянул. Настолько долго, что потерял тебя. И об этом я жалею больше всего на свете. Прости меня. Я был трусом. Если бы я мог всё исправить…

Ник не успел договорить, потому что почувствовал, как Майя постепенно перестала ощущаться в его руках. Она смотрела на него со слезами на глазах и самой прекрасной улыбкой на лице. Девушка осторожно коснулась его лица практически неощутимыми пальцами и прошептала:

— Прости меня. Я тоже люблю тебя. И всегда любила. Спасибо.

И она растворилась в воздухе, лишь едва обняв Ника лёгким ветерком. И он заплакал так громко и надрывно, что ему казалось, будто весь он вот-вот покроется трещинами и разлетится на миллиарды мелких осколков. Его грудь разрывали рыдания, и Ник не понимал, сколько времени это продолжалось. Он только нашёл себя, стоящим на коленях и не имеющим сил успокоиться. Ему казалось, что он никогда не сможет перестать плакать по Майе. По его Майе, с которой они так сильно друг друга любили, что боялись разрушить друг друга. Он не заметил, как заснул, обессилев от рыданий, прямо на полу, где ещё так недавно они с Майей танцевали, а потом прощались.

На утро он не чувствовал ничего, кроме пустоты, граничащей с лёгкостью. Он думал о Майе и улыбался, потому что внутри ещё болело, но вместе с тем было ощущение того, что это однажды пройдёт. Не сразу, не за один день, но пройдёт. Это уже была не та боль, что сжигала за живо. Благодаря дню с Майей его рана на сердце стала затягиваться. Ник знал, что ему будет нелегко, но он сказал самое важное. Отпустил всё то, что так сильно мучило его. С каждым днём ему будет становится всё легче, а Майя из самой большой любви и боли превратится в самое прекрасное воспоминание.

4

Два года спустя

Ник, к удивлению для себя проснулся в хорошем настроении. За окном светило июльское солнце, дети, наслаждающиеся своими летними каникулами, уже шумели во дворе, а на календаре день, который Ник совсем не любил праздновать — день его рождения. Сегодня ему 33 года, его друзья точно будут шутить про «Возраст Иисуса», а он будет закатывать на это глаза.

И, возможно, молодому человеку хотелось бы выключить телефон и остаться дома, но понедельник — день тяжёлый и работы много, так что нужно было идти и делать дела.

Ник быстро умылся, надел лёгкие брюки и футболку, выпил чашку кофе и вышел из дома. В наушниках играла какая-то зарубежная попса, но ему почему-то не хотелось её переключать. Он шёл до метро пешком — сегодня хотелось пройтись, наслаждаясь солнцем. По времени то же, что и на автобусе, зато полезнее.

Прогуливаясь, он заметил девушку в розовом платьице, с аккуратно уложенными волосами и звонким смехом. Она держала за руку парня и о чём-то ему щебетала. Ник смотрел на них и улыбался, как будто узнавая в них себя и Майю.

Ник скучал по ней. Иногда невыносимо сильно, иногда почти незаметно. Скучал, но не заставлял себя жить в постоянных мыслях о ней и в бесконечных сожалениях. С того самого февральского дня, когда они во всём друг другу признались и попрощались, он понемногу учился жить настоящим, а не прошлым. Он начал чаще видеться с друзьями после работы, иногда угощал девушек в барах и даже пару раз сходил на свидания, которые не закончились ничем, кроме банального: «Рад был познакомиться, но, кажется, мы не подходим друг другу». Ник не пытался забыть или вытеснить Майю из своего сердца, он просто пытался жить как среднестатистический парень, которому немного за 30. Получалось с переменным успехом, но тем не менее, болеть почти перестало. Только в день её смерти он приходил на кладбище, оставлял букет её любимых розовых гербер и тихо говорил что-то вроде: «Даже если не в этой жизни, у нас