Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1 (Следопыт Империи) - Григорий Грошев

Принять, как данность. А потому Иванов ещё раз улыбнулся, отправил воздушный поцелуй — и скрылся за дверью. Знал бы он, какие сюрпризы готовит ему самое ближайшее будущее. Улыбка бы тут же стёрлась с его самодовольного лица.

Глава 7. Неделикатное поручение

Фёдор Иванов стоял перед открытым окном и смотрел на утреннюю Москву. Семь утра. Этот древний город, что никогда не спит, в это время суток особенно прекрасен. Следователь наслаждался душистым табаком и ароматным кофе. Подумаешь, не поспал. Вот умрёт — непременно выспится. В такие минуты он чувствовал прилив неведомой силы. Будто тёмное начало питало его.

Позади него копировальный аппарат с натужным треском множил портрет. Алиса блестяще пишет. Совсем как его покойная мать. У Алисы не только дар, но и талант. А что умеет он? Ломать людей? Проникать в чужие головы, чтобы выведать тёмные тайны? Так следователь и стоял, наблюдая за утренним городом, пока не услышал шаги за спиной.

— Вызывали, — произнёс Святослав. — Доброе утро.

— Святослав! — радушно сказал Иванов. — У нас есть портрет. Портрет!

— Чей? — удивился сыщик.

— Как чей? Гонщика. Ездока. Убийцы, в конце концов. И, если верить судебному хирургу — а какие у нас есть основания не верить? — то и насильника. Монстр, а не человек, доложу тебе. Монстр!

Вопреки ожиданиям следователя, Слава отреагировал на известие более чем сдержанно. Не каждый день начальник заставлял его приезжать на работу к восьми утра. Да и сам Иванов обычно раньше десяти утра сюда не являлся. А тут — стоит у окна, весь какой-то взведённый, и курит.

— Дозвольте осведомиться, — произнес сыщик. — Откуда?

Он взял с японского аппарата ксерокопию портрета. Определенно, его писала от руки судебная художница. Все пропорции были соблюдены. Симпатичный парень, на вид — до двадцати пяти лет. Отчего-то детектив сразу понял, что речь идёт об аристократе. Этих он чувствовал. Как и они его.

— Сейчас же начинай сыск, — потребовал Федор, игнорируя вопрос подчинённого. — Нам дано на всё несколько дней. Сама Императрица заинтересовалась. С таким портретом мы его мигом сыщем. Но действовать надо аккуратно. Действовать нужно наверняка. Ибо Матушка...

Иванов хотел отпустить шутку по поводу очаровательного носика зрелой монаршей особы, но прикусил язык. Алиса права — доверять никому нельзя. Даже самому себе.

— Господин майор, — вздохнул детектив. — А коли заинтересуются, откуда портрет?

— Как откуда? — картинно удивился Иванов. — Ты же его добыл. И мне принёс. Забыл? Не выспался, что ли?

— Я?

— Да, ты, — кивнул следователь. — Ты ж сыщик. Ты и добыл. Запомни это и заруби на носу. И ежели в суд тебя вызовут показания давать — так скажешь. Ты всё понял?

Молчание. Слышно, как на руке Иванова отмеряют секунды дорогие японские часы. Заклятый друг Империи поставлял в Россию почти все точнейшие механизмы. Страшная зависимость! Отчего-то мастера, которые могли блоху подковать, на Руси существовали исключительно в сказках.

— Вы что-то скрываете от меня, господин следователь, — произнёс Святослав.

— Действуй аккуратно, — напутствовал Иванов, игнорируя сомнения собеседника. — Так, чтобы никто не знал до последнего момента. Как только личность установишь, машины проверь. Мне кажется, наш убивец катается на японском автомобиле.

Святослав кивнул и вышел из кабинета. Следователь заварил ещё одну чашку ароматного кофе и от души добавил в неё коньяка. Настроение у него было прекрасным.

*

Проблема поиска человека по лицу могла бы показаться рядовому русскому человеку конца восьмидесятых неразрешимой. Куда идти? В местные газеты, разумеется. На телевиденье. На рынки, на площади, где можно показать портрет и попросить опознать. Но так ты придал бы дело огласке. И ежели речь идёт о поиске преступника, то он либо на дно заляжет, либо внешность поменяет.

В Её Величества Реестре хранились фотоснимки каждого взрослого человека. И дворянин, и крестьянин, и горожанин обязательно становились пред аппаратом, получая официальные документы. Одна из копий фотографии отправлялась в Её Величества Архив. Можно было нанять сотню людей, выдать каждому по портрету — пусть сличают. В Москве проживает всего-то пять миллионов человек. За неделю управятся.

Долго. Дорого. И опять же — огласка. Как сотня человек будет хранить тайну? Говорят, что в СГА американцы создали компьютер, что может проверить тысячу фото в секунду. Надо лишь оцифровать их и добавить в базу. Умный компьютер сам совпадения отыщет. В журнале «Императорские чудеса науки» писали и не такое. Но правда в том, что этот механизм пока что существовал лишь на бумаге.

У Славы были куда более простые методы сыска. Без компьютера. Без газет и телевиденья. Юноша с портрета определённо призывного возраста. Значит, либо отслужил, либо уплатил мзду. Как в первом, так и во втором случае Военный атташе нужного округа будет знать мерзавца в лицо.

Святослав взял тридцать копий портрета и тотчас же, фельдъегерем, разослал их по Её Величества военным атташе Москвы. Судя по портрету, перед ним был аристократ. Об этом говорили тонкие губы, осмысленный взгляд. Не ориентировка, а настоящее искусство! Такие в военном ведомстве на особом счету. Такие известны. И ответ не заставил себя ждать.

Глава 8. Ведьмины будни

После ухода Фёдора Алиса тут же погрузилась в тоску. Что за человек! Приходит, когда захочет. Попрекает её желанием наладить свою жизнь, сугубо личную. Уходит. Держит её, как в капкане. Их связь с самого начала была обречена.

Вот только Фёдор — сильный, хоть канаты из него делай. А она — слабая женщина, да ещё с таким изъяном. Ведьма! Пару сотен лет назад этот дар вёл или в глухой лес, или на костёр.

— Сколько в нём силы! — шептала она. — Сколько силы!

Она, впрочем, скромничала. Слабая как женщина, как человек, она обладала силой другого порядка. Демонической энергией.х

Фёдор понятия не имел, с какой могущественной ведьмой время от времени делил ложе. С детства Алиса чувствовала в себе паранормальные способности. Ей достало ума ни с кем не обсуждать свой дар. Ведь он проявился задолго до того, как она узнала про Министерство Антимагии и Валаам.

Однако же, Алисе льстило быть иной. Не такой, как другие.