Секреты - Лесли Пирс

Послышался резкий звук, и Адель поняла, что он ударил Роуз.

— Ты, чертова сука! — заорал он на нее. — Если бы не я, Адель была бы внебрачным ребенком и сейчас находилась бы в каком-нибудь приюте.

Адель была в таком ужасе, что натянула подушку на уши, чтобы больше ничего не слышать.

Она знала, что дети вырастают у женщин в животах и что туда их определяют мужья этих женщин. Но если Адель определил туда не Джим, из этого явно следовало, что ее мать была проституткой!

Адель было знакомо слово «проститутка», потому что их было множество в районе Кингз-кросс и Юстон-роуд. Но лишь в возрасте около десяти лет она точно поняла, чем они занимаются. Старшая девочка в школе объяснила, что они получают деньги за то, что позволяют мужчинам делать то, после чего появляются дети. Она сказала, что мужчины обожают делать детей, но поскольку их жены не хотят, чтобы детей было много, мужчинам приходится ходить к проституткам.

Адель была обеспокоена тем, где содержатся все эти дети, потому что не видела ни одну из этих женщин с коляской. Теперь, судя по тому, что сказал отец, ей подумалось, что они попадают в приют. Но он женился на маме, чтобы Адель тоже туда не попала.

Адель не была уверена в том, счастлива ли она, что избежала этой судьбы. Поскольку мать заявляла, что она испортила ей жизнь, возможно, ей нравилось быть проституткой?

Похоже, родители ушли в спальню, потому что, несмотря на то что они все еще кричали, Адель не могла разобрать, что они говорят. Но она слышала, что Мэннинги снизу стучат по потолку ручкой от метлы, потому что родители сильно шумели.

Потом вдруг из кухни раздался страшный треск. Звук был такой, будто один из них смахнул разом все кастрюли с полки. Мама при этом орала во все горло.

Адель инстинктивно выпрыгнула из постели и побежала в гостиную. Но вместо того чтобы увидеть, как Джим бьет Роуз, как она ожидала, она увидела Джима, съежившегося в дверном проеме спальни, по его лицу текла кровь. Кастрюли явно были делом рук Роуз — все они были на полу вместе с некоторым количеством тарелок, а в руке у нее был нож.

Адель мгновенно поняла, что это было совсем другое, нежели обычный скандал. Она видела страх Джима и чувствовала реальную угрозу в воздухе. Роуз все еще вопила, как сумасшедшая, дрожа от ярости, и нацеливалась снова пырнуть Джима ножом.

— Остановись! — крикнула Адель.

Роуз обернулась на звук ее голоса, ее лицо наводило совершеннейший ужас. Глаза чуть ли не выскакивали из орбит, рот отвис, как у тяжело дышащей собаки, и она была странного пунцового цвета.

— Остановиться? — крикнула она в ответ, подняв нож высоко в руке, будто собиралась ударить любого, кто приблизится к ней. — Я еще даже не начала.

— Кто-нибудь может вызвать полицию, — умоляла в страхе Адель. — Нас вышвырнут отсюда. — Она подумывала броситься к двери и убежать.

— Ты думаешь, меня это беспокоит? — рявкнула ей Роуз, обнажив зубы и раздув ноздри. — Я ненавижу это место, я ненавижу Лондон, и я ненавижу вас обоих.

Адель сотни раз видела мать злой, и обычно это кончалось тем, что она вдруг падала на стул в рыданиях. Но в этот раз все было по-другому — она выглядела свирепой, словно одержимой каким-то злым духом. Адель была в ужасе, и ее инстинкт подсказывал ей, что та действительно опасна.

— Ты убила мою Пэмми! — заорала Роуз, скривив рот и брызгая слюной от ярости. Она сделала рывок вперед, к Адель, странным движением, как большая обезьяна, наклонив одно плечо и замахнувшись ножом. — Она была единственной, кого я любила, и ты убила ее.

Адель застыла на месте. Рассудок подсказывал ей, что она должна бежать если не вниз, то хотя бы к себе в спальню, но все, что она могла видеть, это блеск ножа и оскаленные зубы матери, и она описалась от ужаса.

— Ты — грязная маленькая сучка! — завопила Роуз и, схватив Адель за волосы одной рукой, подняла нож, готовясь всадить его в нее.

— Нет, Роуз! — крикнул Джим и схватил ее за запястье со спины.

— Уйди! — орала Роуз, но Джим так яростно тряс ее запястье, что нож шатался в ее руке меньше чем в дюйме от щеки Адель, а Роуз все еще крепко держала девочку за волосы.

Адель подумала, что в любую минуту может умереть. Она не могла вырваться, дыхание матери было горячим и несвежим, а ее глаза дико блестели и вращались. Она кричала и одновременно пыталась оттолкнуть Роуз. Она почувствовала, как нож коснулся ее щеки, затем со стуком упал на пол.

Джим боролся с Роуз, отчаянно пытаясь оттащить ее от Адель, и когда он тащил ее, у Адель вырвало клок волос с корнями.

— Да убирайся же ты отсюда, черт тебя побери! — орал Джим девочке, заводя руки Роуз за спину.

Адель попыталась сдвинуться с места, но она была прижата к стене, и вдруг яростный удар коленом матери пришелся ей в живот. Когда Джиму удалось наконец обуздать Роуз, Адель упала на пол, скорчившись от боли.

— Ты испортила мою жизнь! — крик матери донесся до нее откуда-то издалека. — Если бы не ты, я могла бы иметь хорошую жизнь. Твой отец был лживым подонком, и твое уродливое лицо двенадцать лет изо дня в день напоминает мне о нем.

Джим все еще пытался оттащить Роуз от Адель, когда входная дверь распахнулась и вошли Стэн Мэннинг и Альф Паттерсон, их соседи.

— Она сошла с ума! — кричал, ругаясь, Джим, пытаясь удержать Роуз, которая лягалась, плевалась и изрыгала проклятия. — Она собиралась убить ребенка. Помогите мне, и потом кто-нибудь из вас вызовите врача.

Альф, Джим и Стэн силой усадили Роуз на стул, связали ей запястья платком сзади за спиной и привязали ее к стулу кожаным ремнем. Затем Альф побежал по улице за врачом.

Альф Паттерсон в свои тридцать три года был приземистым, с пивным животом и уже редеющими волосами, но он был счастливым человеком. Он любил свою работу на железной дороге, имел приличный дом и самую лучшую жену и детей, о которых только может мечтать мужчина.

Он и Энни переселились в сорок седьмой дом, только что поженившись, лет восемь назад, а вскоре после этого въехали в квартиру на верхнем этаже и Талботы. Эти две пары нельзя было назвать друзьями, с точки зрения Альфа. Мужчины угощали друг друга пивом, если встречались в баре, а Роуз иногда выпивала чашечку чая с Энни, и на этом их общение заканчивалось. Единственное, что было у них общего, — это наличие детей. Старший сын Альфа, Томми, был на год младше Памелы, и Адель часто отводила обоих в школу.

Энни всегда находила Роуз странной. В один день она могла быть высокомерной или неприятной, в другой — сладкой как мед, особенно если чего-то хотела. Если бы не Адель, к которой Энни всегда питала слабость, Роуз вообще бы ее не беспокоила. Но когда погибла Памела, все попытки Энни утешить и помочь отвергались. Она беспокоилась по поводу того, что Роуз пьет, подозревала, что с Адель дурно обращаются, и просила Альфа поговорить с Джимом. Альф думал, что его жена преувеличивает и что все уладится. Но в свете того, что он только что увидел, он понял, что Энни была права, когда волновалась. Роуз Талбот была сумасшедшей и опасной.