Взращение грехов - Чингиз Абдуллаев

— Не нужно никому звонить, — мрачно сказал майор, —проходите. Только учтите, что я обязательно доложу о вашем помощнике своемуруководству.

— Докладывайте, — согласился Славин.

Они вошли в следственный изолятор, прошли металлоискатель.

— Сдайте ваши телефоны, — попросил майор.

— Мне всегда разрешали его проносить с собой, — возразилСлавин.

— А сегодня нельзя, — отрезал майор, — и все металлическиепредметы тоже сдайте.

— Вам не кажется, что вы уже просто превышаете своиполномочия? — поинтересовался Славин. — И не имеете права требовать у нас нашителефоны.

— Тогда я вас не пропущу, — зло пообещал майор, — можетежаловаться.

— Возьмите наши телефоны, — предложил Дронго, сжимая локотьСлавина. — Он ищет любой повод для скандала, — пояснил он Вячеславу, — не нужноспорить. В конце концов, он всегда может сказать, что нельзя проходить кзаключенному именно сегодня. Объявить карантин или нечто в этом роде.

Славин отдал свой телефон, и они прошли дальше. В длинномкоридоре было мрачно и темно. Им отвели последнюю комнату, в конце коридора.Дронго и Славин расположились на стульях в ожидании заключенного.

— Вот так всегда, — сказал Славин, — пользуются любойвозможностью, чтобы меня унизить или оскорбить. Я лучше выйду узнаю, как онипланируют организовать ознакомление с материалами дела. Нужно будет, чтобыТевзадзе с ними знакомился и расписывался. Раньше это делали в прокуратуре, асейчас, после создания нового следственного комитета, ничего не известно.

Он поднялся и вышел. Дронго остался один. Он увиделнебольшую камеру, висевшую в углу, и усмехнулся. Конечно, по закону свиданиезаключенного с адвокатом должно проходить без свидетелей. И тем более безкамеры, наблюдающей за ними. С другой стороны, руководство следственногоизолятора всегда может объяснить это обстоятельство, мотивируя тем, что камерыустановлены для помощи самим адвокатам, и они лишь наблюдают без включения звука.Что все равно будет нарушением. Но такие частности уже никого особенно неволнуют.

Дверь открылась, и вошедший сержант доложил, что привелизаключенного. Дронго кивнул ему, разрешая ввести Тевзадзе. Сержант позвалзаключенного. В комнату вошел мужчина среднего роста. Он был явно измучен, налице были еще не зажившие ссадины. Пиджак и брюки на нем болтались, словно быливзяты с чужого плеча. Он все время придерживал брюки, которые могли простоупасть. Дронго обратил внимание, что пуговицы на брюках были перешиты, чтобыони просто не упали без ремня. Темная рубашка была расстегнута. Он усталовзглянул на Дронго, не высказывая удивления.

— Вы свободны, — разрешил сержанту Дронго.

Тот кивнул и вышел за дверь. Тевзадзе стоял у стола, глядяна незнакомца.

— Садитесь, — предложил Дронго.

Заключенный молча опустился на стул. Он даже не спросил —почему нет прежнего адвоката, кто сидит перед ним и почему его вызвали. Быловидно, что ему все равно. Он достиг такой стадии усталости и опустошенности,что его уже ничто не могло удивить.

— Извините, что я не курю, — неожиданно сказал Дронго.

Тевзадзе изумленно взглянул на незнакомца, горькоусмехнулся.

— Вы первый человек, который извиняется передо мной запоследние три месяца, — признался он.

— Значит, попаду в историю, — пошутил Дронго.

— Кто вы такой? — спросил Тевзадзе. — Новый адвокат? А кудаделся мой прежний? Такой хороший парень. Наверно, решил больше не заниматьсямоим делом. Ну и правильно. Зачем ему эти ненужные заботы. — По-русски онговорил хорошо, но с характерным грузинским акцентом.

— Нельзя так плохо думать о людях, Вано Ревазович, —укоризненно произнес Дронго, — адвокат Вячеслав Владимирович Славин решил, чтоему понадобится помощник, чтобы разобраться во всех нюансах вашего запутанногодела. И привез меня с собой.

— Тогда вы помощник адвоката? — понял Тевзадзе.

— Да, — кивнул Дронго.

Заключенный неожиданно горько усмехнулся.

— Решили меня обмануть? — спросил он. — Неужели вы думаете,что я поверю? Я ведь работал на текстильных фабриках, отвечал за поставкисукна. Думаете, что я поверю? Это вы помощник адвоката? С вашим костюмом,который стоит гораздо больше тысячи долларов? Не смешите меня. Вы полковник илигенерал и решили лично приехать сюда, чтобы поговорить со мной. Только нерассказывайте мне сказки про вашу должность. С таким разворотом плеч и с такимвзглядом вы все еще помощник этого молодого человека?

В этот момент вошел Славин. Он взглянул на обоих.

— Будем знакомиться с материалами только после того, как ихподпишет городской прокурор, — пояснил он, — и, наверно, в прокуратуре. И явижу, что вы уже познакомились. Это господин Тевзадзе, а это мой помощник. Егообычно называют господин Дронго.

Славин прошел и уселся на стул рядом со своим «помощником».Тевзадзе покачал головой.

— Я думал, что вы проще. И чище. А вы устраиваете спектакль.Какой он помощник? Он может быть вашим руководителем. И, конечно, не адвокатом.С таким ростом и плечами. И в таком костюме.

— Ему не нравится мой костюм. Считает его слишком дорогим, —пояснил Дронго, — но тем не менее вы не правы, Вано Ревазович, я действительноприехал в Новгород в качестве помощника вашего адвоката.

— Ладно, не будем спорить, — согласился Тевзадзе, — всеравно уже ничего нельзя изменить. Вы, наверно, будете выяснять, как произошлоубийство, почему я в него выстрелил. Я уже об этом много раз говорил. И подпишувсе документы, чтобы поскорее состоялся суд. Что вам еще нужно?

Славин взглянул на камеру. Затем на своего подзащитного.

— Они говорят, что выключают камеру, когда вы встречаетесьсо своими клиентами, — пояснил Тевзадзе, увидев его взгляд, — но вы можете имне верить. Они все равно следят за нами и даже слышат нас. Хотя, наверно, этозапрещено. Но это общая практика. Нигде не доверяют адвокатам, которыевстречаются со своими клиентами. Ни в России, ни в Грузии, ни в Америке, ни вГолландии.

— Но везде соблюдают законы, — возразил Славин.

— Какая разница? — пожал плечами Тевзадзе. — Все уже и такясно. Даже если камера не включена. Я согласен подписать все документы, об этомя уже говорил.

— Но сначала вы уверяли всех, что не убивали Проталина, —напомнил Славин.

— Боялся, — равнодушно ответил Тевзадзе, — а потом понял,что лгал. Осознал свою вину, так сказать. И признался в убийстве. Что вам ещенужно?

— Но почему? Почему вы его убили? — спросил Славин.