Заговор графа Милорадовича - Владимир Брюханов

Петр постарался сформировать постоянную связь между дворянами, составлявшими верхние слои служащих его государственной системы, и крестьянами, которых он рассматривал как служащих нижнего уровня. В том же 1700 году таких новоявленных помещиков было только 2849 фамилий из 14711 лиц — это было самым началом создания нового класса (почти по М.Джиласу, не подозревавшему, что описывает явление, хорошо известное в истории!), и в дальнейшем их число стремительно возрастало.

В 1722 году Петр ввел Табель о рангах, придав строгий иерархический порядок всем чинам — военным, штатским и придворным; всякий служащий, достигший определенного уровня, автоматически становился дворянином. Эта мера узаконила присвоение дворянского звания всему верхнему слою соратников Петра. К концу его царствования подавляющее большинство из них получило в свое распоряжение населенные поместья.

Учитывая значительную численность дворянства, а также и то, что из остальных 98 % населения порядка только половины было при Петре обращено в крепостных (крепостного права, например, вовсе не было ни на севере Европейской России, ни за Уралом), нужно отметить, что с самого начала наделение дворян населенными землями происходило неупорядоченно и неравномерно.

При Петре все это сочеталось с упомянутой прямой военной оккупацией. На практике крестьян грабил каждый, кто мог, и так сильно, как только мог. Этим, в сущности, и объясняется главная тяжесть наследства, оставленного Петром.

Радикальными реформами, последовательно осуществленными во второй и третьей четвертях ХVIII века, крестьян, приписанных к определенным дворянам, передали последним в полную собственность: вот это была приватизация — так приватизация! При этом не было издано никакого указа, позволяющего помещикам торговать своими крепостными как частной собственностью, но такая торговля на практике полностью вошла в быт — о, эти замечательные особенности российского «права»!

Решающую роль сыграло законодательное уничтожение разницы между вотчинами и поместьями в 1731 году. В 1735 году помещичья власть усилилась разделением функций: крестьян обязали платить государственные налоги, основу которых составляла подушная подать, а помещиков, формально свободных от налогов, — эти подати собирать. В 1736 году помещики получили право самостоятельно определять наказание беглым крепостным.

К этому времени прежняя численность дворян и членов их семейств, прикрепленных к поместьям, от 15 тысяч в 1700 году выросла до 64,5 тысяч в 1737. Теперь их всех сделали не временными помещиками, а постоянными!

Это нововведение произошло при Анне Иоанновне, справедливо заслужившей неодобрительный отзыв П.Б.Струве, и было закреплено и углублено ее преемниками. В 1758 году вышел указ, обязывающий помещика наблюдать за поведением своих крепостных, а в 1760 году помещики получили право бессудной ссылки крепостных в сибирскую каторгу.

Общегосударственные проблемы были разделены на множество частных, которые были переложены на плечи дворян. Каждый из последних должен был разбираться с собственными заботами сообразно своим вкусам и сообразительности.

Привлечение такой частной инициативы поначалу полностью себя оправдало: с 1701 по 1801 год государственный бюджет вырос в 25 раз. Возросла эффективность не только сельского хозяйства, основой которого стало помещичье имение, но и промышленности: застой, воцарившийся в последние годы жизни Петра, сменился неуклонным ростом.

Наполнение казны позволило перевооружить армию и организовать для нее нормальную систему снабжения, а военные расходы, относительно снизившись (с указанных 80 % бюджета до 45–50 % во второй половине ХVIII века), возросли настолько, что позволяли уже содержать постоянную армию и в мирное время. Русская армия обрела мощь и превратилась в один из решающих военных факторов на континенте. Встал на ноги (если можно так выразиться) и российский флот.

Екатерина II, правившая в 1762–1796 гг., была главой государства, после полувекового перерыва снова способного возродить эффективную завоевательную политику и одновременно воздвигать новые города, строить фабрики и дороги.

Но нет добра без худа: Россия, в буквальном смысле слова завоевав солидный авторитет, приобрела и кредитоспособность. Если Елизавета Петровна тщетно пыталась получить займы за границей, то Екатерине уже не отказывали, и результаты получились соответственные. К тому же в 1798 году Россия была вынуждена взять на себя внешние долги завоеванной Польши — оборотная сторона успешной захватнической политики. В итоге к концу XVIII века задолженность по внешним долгам достигла приблизительно 10 % российского годового государственного бюджета!

Постепенно и помещики освобождались от обременительных обязанностей государственной повинности: в 1736 году один член каждого семейства получил право открепиться от службы — чтобы иметь возможность лично управлять поместьем, а срок службы всем остальным ограничивался двадцатью пятью годами.

18 февраля 1762 года Петр III полностью освободил дворян от обязательной государственной службы — благодарные подданные тут же свернули ему шею!..

С самого начала появления помещиков в своих имениях они столкнулись с совершенно очевидным саботажем со стороны крестьян. Оброк (главным образом в денежной форме, хотя из поместий в городские господские дома доставлялось немало и натуральных продуктов) был единственно возможным способом извлечения доходов, пока помещики в первой трети ХVIII века пребывали вдали от поместий. Объявившись в имениях, они стали бороться с нерадивостью рабов.

Во второй половине века господствующей формой ведения хозяйства стала барщина: сочетание труда крестьян на своих полях с трудом на помещичьих, которые либо создались конфискацией части крестьянской земли, либо имелись у помещиков изначально — у немногих представителей старинной знати. Естественно, что инициатива внедрения барщины принадлежала прежде всего малоимущим помещикам, с самого начала испытывавшим наибольшую нужду в средствах.

Заметим, что барщинный тип хозяйства был воссоздан в ХХ веке: сочетание труда на колхозных полях с трудом на приусадебных участках стало основным принципом функционирования колхозов.

Но и труд крестьян на барщине не мог удовлетворить помещиков: «Ленивые и к плутовству склонные крестьяне при сих урочных работах многие делают пакости, а именно: когда пашут, то стараются сделать недопашку и завалить ее пластом или рыхлою землею, когда сеют, то зерна мечут непорядочно, и делают обсевки на которых местах хлеб уже не родится и бывают прогалины. Во время полотья и жнитва очень много втаптывают в землю хлеба так, что плутовства их и распознать невозможно. Чего ради при сих работах ежечасное надлежит иметь за ними смотрение», — писал в 1770 году известный «агроном» П.И.Рычков.

Разумным способом поднятия трудового энтузиазма было бы сокращение крестьянской запашки и увеличение барщинной — именно так рассуждал Н.С.Хрущев, ликвидируя приусадебные участки и тем самым по существу завершая коллективизацию советского сельского хозяйства, на что не достало сил у Сталина. Так же, разумеется, посчитали и в ХVIII веке.