Абандон. Брошенный город - Блейк Крауч

– Здесь был местный квартал красных фонарей, – рассказал он своим спутникам. – За каждым балкончиком находилась крохотная комнатушка. Проститутки стояли на балконах и всячески старались заманить проходивших мимо потенциальных клиентов.

– А откуда у города такое название? – поинтересовалась Джун.

– Поначалу Барт Пакер дал ему другое имя, Хоуп, но один из шахтеров – парень, по-видимому, начитанный и не питавший теплых чувств к этому далекому каньону, начал в шутку называть городишко Абандоном[3]. Это название и прижилось, – объяснил профессор.

– А это что? – спросил Эммет, указывая на давно обрушившееся здание на другой стороне улицы. – Видите ту металлическую штуковину вон там?

Лоренс подошел ближе и пригляделся к руинам.

– Здесь, – сказал он, – была пробирная палата. Пробирщик оценивал для старателей представленные образцы руды и выносил свое заключение относительно содержания в них металла. А этот кусок металла – возможно, часть котла. Поройтесь как следует в этой куче и, держу пари, найдете старые тигели и все такое.

Затем группа прошла мимо кузницы, от которой осталась только груда сгнивших досок и наковальня, танцзала и магазина с упавшей на крыльцо вывеской – «ДАМЫ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ С ОСОБЫМ ВНИМАНИЕМ».

Продолжая экскурсию, Кендал указывал на аптеку, мясной рынок и пекарню, хотя, на взгляд Эбигейл, все эти развалины были всего лишь кучами мусора.

Примерно на полпути Лоренс остановился перед покосившимся зданием.

– Самое важное место в городе. Салун! – Глаза его задорно блеснули, и Фостер подумала, что отец, развлекая слушателей рассказами о событиях прошлого, чувствует себя в своей стихии. Работа приносила ему настоящую, неподдельную, детскую радость, и она немножко завидовала – вот бы ей частичку этой его удачи! – И здесь я должен рассказать вам о женщине, обслуживавшей клиентов этого бара в тысяча восемьсот девяносто третьем году. Звали ее Джослин Мэддокс. Это была роскошная, сногсшибательная красавица, дерзкая и вдобавок черная вдова. К двадцати пяти годам она побывала замужем за тремя богачами, умершими при весьма загадочных обстоятельствах. Родственники ее последнего мужа оказались далеко не простаками и доказали, что она постепенно травила его мышьяком. Джослин сбежала из Аризоны, а потом ее каким-то ветром занесло сюда. Здесь она произвела сильное впечатление. Мужчины ее обожали. Веселая, задорная, за словом в карман не лезла и могла отшить любого – в общем, оторва. Но в ноябре восемьсот девяносто третьего приехавший сюда аризонский старатель узнал Джослин и сообщил шерифу Кёртису, что в его городе баром заправляет беглая преступница. Информацию проверили, и Иезекилю ничего не оставалось, как только арестовать ее. Для экстрадиции Джослин в Аризону, где ее ждала виселица, все уже было готово, но тут выпал снег. Власти решили, что зиму она проведет в Абандоне, а в Аризону отправится весной. Поскольку половина городка была без ума от красавицы-убийцы, ее не стали гноить в тюрьме, а оставили в баре исполнять прежние обязанности под надзором помощника шерифа. Разумеется, ни о каком возвращении в Аризону Джослин не думала и на Рождество исчезла вместе со всеми остальными.

* * *

Вступив в город с тыла, исследователи прошли его полностью, до въезда. Вдалеке, на лесистом склоне, виднелась церковь. Крыша ее провалилась, но колокольня уцелела, и над ней, на фоне темнеющего неба, выделялся покосившийся силуэт креста.

Джун вдруг остановилась.

– Милая? – насторожился Эммет. – Что такое?

– Ничего. Просто… энергетика здесь почти та же, что и на Роанок-айленд.

– А это что такое? – заинтересовалась Эбигейл.

– Исчезнувшая колония, поселение на побережье Северной Каролины в конце шестнадцатого века, жители которого бесследно исчезли, – ответила миссис Тозер. – Остались только вырезанные на дереве буквы «CRO». Некоторые полагали, что они означают индейцев-кроатанов и что, возможно, произошло нападение. Мы работали там несколько лет назад – так вот, здесь энергия даже сильнее.

– Что за энергия? – не поняла ее журналистка.

Джун повернулась, и ее глаза, казавшиеся такими добрыми и мягкими еще позавчера, при их первой встрече в Дуранго, поразили Эбигейл пронзительной, тревожной глубиной.

– Здесь случилось что-то ужасное, – сообщила женщина.

Фостер невольно улыбнулась.

– Что? – тут же нахмурилась Джун.

– Нет-нет, ничего, извини.

– А, так мы скептики!

– Боюсь, что да. Послушай, я не имею ничего против…

– Не надо, – перебил журналистку Эммет. – По крайней мере, ты говоришь об этом прямо. Я уважаю откровенность. Но надеюсь, раз уж ты собираешься писать статью о том, чем мы занимаемся, на твою беспристрастность.

– Обещаю, – заверила его Фостер.

* * *

Лагерь разбили на краю города. Эбигейл забралась в палатку и сразу уснула, а когда проснулась, был вечер и было холодно. В кармашке рюкзака нашлась пара перчаток, и она, натянув их, выползла наружу. Над остроконечными пиками проносились низкие темные облака. Лежавший на траве, вместе с ламами, Скотт слушал радио, Лоренс, сидя у открытого входа в палатку, листал при свете налобного фонаря потрепанную записную книжку, а Спайсер подбрасывал в огонь доски. Журналистка села напротив него.

– Джеррод?

Тот поднял голову.

– Как думаешь, это все – полная чушь? – спросила Фостер.

– Что?

Вместо ответа девушка кивнула в сторону Эммета и Джун, которые стояли на коленях чуть поодаль, склонив головы в медитативной позе.

– Не знаю. Они не такие чокнутые, какими, в моем понимании, и должны быть.

Эбигейл стащила перчатки и протянула руки к огню.

Вдалеке, на фоне заката, причудливым и мрачным силуэтом вырисовывались руины Абандона.

К костру подошел Скотт, а за ним подтянулись и Лоренс с Тозерами.

– Что такое? – спросил Джеррод.

– По радио только что передали последний прогноз погоды. Ничего хорошего… – вздохнул Сойер.

– Шутишь, – не поверил Лоренс.

– Предполагалось, что снеговой фронт пройдет через Нью-Мексико, но он сместился севернее. Больших холодов ждать не стоит, но выше десяти тысяч футов выпадет много снега. Абандон, как известно, лежит на одиннадцатитысячной отметке.

– И сколько обещают? – спросил Кендал.

– От одного до трех футов. Они уже рассылают штормовые предупреждения. К нам фронт подойдет поздно вечером.

– И что это все значит? – с беспокойством спросила Джун.

– Это значит, что нам надо собирать вещички и возвращаться к обозной тропе, – заявил Скотт.