Добейся меня, герой - Мейси Ейтс

– Рис в сливочном соусе, – объяснил он. – Это упрощенное описание.

К счастью, он не смотрел на нее как на дикарку, которая не знает, что такое ризотто. А еще она вспомнила, что как-то в разговоре он намекал, что привык иметь дело с людьми, у которых нет столь утонченного вкуса, как у него.

Даниэль поморщилась, взяла вилку и осторожно положила в рот кусок курицы. Еда оказалась вкусной. Очень вкусной. Девушка залилась краской, когда поняла, что в два счета умяла всю свою порцию.

– На кухне есть еще, – сказал Джошуа, взял ее тарелку и ушел на кухню.

Даниэль, потрясенная, сидела и ждала, пока он не вернулся с полной тарелкой еды.

– Ешь сколько хочешь, – предложил он, садясь напротив.

Девушка не стала спорить и сначала съела курицу, а затем ризотто. Под конец она решила поесть салат.

– Мне казалось, что мы собирались обсудить мои обязанности в роли невесты и прочее, – напомнила Даниэль, сообразив, что Джошуа на протяжении десяти минут смотрит на нее.

– Я решил, что тебе сначала надо поесть.

– Что ж, неожиданно и очень любезно с твоей стороны.

– Ты выглядишь… голодной.

Она действительно была очень голодна. Столько дел. И еда была на последнем месте.

– Последние месяцы выдались сумасшедшими.

– Сколько месяцев ребенку? Райли. Сколько Райли?

Даниэль обратила внимание на то, что Джошуа поправился, и поняла, что у него нет желания называть ребенка по имени. Он вообще, судя по всему, не желал иметь дело с Райли.

Райли был невозмутим. Он лежал в своей переноске и бледно-голубыми глазами смотрел в потолок. Потом он засунул кулак и рот и начал лениво сосать его.

Во всей ситуации невозмутимость Райли Даниэль только радовала. Он был еще слишком мал, и она надеялась, что на него никак не повлияли ошибки матери.

– Ему почти четыре месяца, – ответила она, и ее губы тронула нежная улыбка.

Да, заботиться о единоутробном брате было тяжело. В жизни вообще нет ничего легкого. Зато он придал ее жизни новый смысл. До его появления Даниэль вполне устраивал ее довольно примитивный образ жизни. Она радовалась, что не надо убирать беспорядок за матерью. Что можно работать в супермаркете, после работы вместе с друзьями пить кофе или есть буррито в круглосуточном мексиканском ресторане. Жизнь была простой и беззаботной. Раньше, когда она жила с матерью, такой жизни она себе позволить не могла. Ей приходилось то подолгу утешать мать после разрыва с очередным любовником, то искать способы улучшить их материальное положение.

Вместо того чтобы быть ребенком, Даниэль пришлось стать родителем. Если ее мать вырубалась в ванной после большого количества выпитого, именно Даниэль клала подушку ей под голову и только после этого делала себе тост и бралась за домашнюю работу.

Самым простым из всего этого была забота о самой себе. И когда родился Райли, ее страшно раздражала мысль, что надо опять заботиться о ком-то еще. Но забота о младенце оказалась другой. Райли не был жертвой собственных ошибок. Он был жертвой обстоятельств. И пока у него не было шанса сделать свой выбор.

Для Даниэль Райли стал тем ребенком, которым она была когда-то. За одним исключением: у нее в детстве не было никого, кто мог бы заступиться за нее и позаботиться о ней, когда это не получалось у матери. А вот у Райли была она.

Вместе с этой преданностью к ней пришла неожиданная любовь, которую она никогда ни к кому не испытывала. Она готова была ради него на все.

– И ты все это время была с ним одна?

Даниэль не знала, почему не хочет рассказывать Джошуа, что Райли ей не сын. Возможно, потому, что, по сути, он уже стал ей сыном. Она намеревалась усыновить его, когда появятся средства. Как только у нее все наладится в жизни, органы опеки отнесутся к ней благосклонно.

А может, потому, что не хотела, чтобы люди, узнав, что он ей не сын, начинали уговаривать ее по-другому устроить его жизнь. Вот Джошуа Грейсон. Он к мальчику абсолютно равнодушен. У него есть семья, которая его любит и поддерживает, а он, вместо того чтобы радоваться этому, злится на близких. И даже ее нанял, чтобы проучить своего отца за в общем-то безобидный поступок. Хотя, что ей судить, ведь от этого поступка ей одна выгода.

Так вот, если бы Джошуа узнал, что Райли не ее сын, он наверняка стал бы настаивать, чтобы она поступила «ответственно» и дала ребенку возможность расти в полной семье, ну, и все в таком роде. А ей совсем не хотелось обсуждать с ним этот вопрос. Или еще с кем-то. У нее и так много неприятностей.

– В основном да, – ответила Даниэль, осторожно проводя грань между правдой и ложью. – С тех пор как ему исполнилось три недели. Я думала… я думала, что справлюсь. Длительное время у меня получалось. А потом я поняла, что возникает масса логистических проблем. Ты не можешь выйти из квартиры, когда хочешь. Тебе сложнее добираться до работы. На ясли у меня денег не было, а в тех заведениях, что получали государственные субсидии, не было мест. Так что мы с соседкой сидели с детьми по очереди, но иногда наше расписание не состыковывалось. В общем, было тяжело. Теперь ты понимаешь, почему я откликнулась на твое объявление: оно оказалось наилучшим решением.

– Я уже говорил тебе, что не осуждаю тебя за то, что приняла мое предложение.

– Я просто объясняю, что при других обстоятельствах не искала бы тебя. Но все навалилось. Я потеряла работу, потому что не смогла подстроиться под гибкий график и пропустила слишком много смен.

– Что ж, – сказал Джошуа, и странное выражение мелькнуло на его лице, – твои проблемы скоро будут сведены к минимуму. Ты будешь достаточно богата, чтобы нанять хотя бы няню.

И не только, еще она сможет решать, как ей жить дальше. Только утром, после вопроса Джошуа, вернется ли она в Портленд, она осознала, что впредь может сама выбирать, где ей жить. Что она может сама распоряжаться своей жизнью, а не подстраиваться под обстоятельства.

– Конечно. Думаю, мы должны поговорить о твоей семье, – заметил Даниэль, пытаясь вернуть разговор в первоначальное русло. Она не хотела говорить о себе. Им не нужно узнавать друг друга. Ей всего лишь нужно выполнить свою задачу, обмануть его семью, солгать… все, что он от нее потребует. И тогда она и Райли смогут начать новую жизнь.

– Как я уже говорил, моя младшая сестра гениальный архитектор. Мой старший брат, Исайя, финансист. А я занимаюсь связями с общественностью и маркетингом. У нас есть еще один брат, Девлин, он владеет небольшим ранчо в городе. Женат, детей нет. Ну и мои родители.

– Они – причина, по которой мы оказались в этой ситуации, – констатировала Даниэль, складывая руки и наклоняясь вперед.

Она бросила взгляд на миску с ризотто и решила положить себе еще, пока они разговаривают.

– Да. Мать в меньшей степени. Она, конечно, заламывает руки, грустно смотрит на меня и говорит, что мечтает о том, чтобы я женился. А вот мой отец… он как раз активно вмешивается.