Война в Фивах - Нагиб Махфуз

Царь наклонил голову и ничего не ответил. Затем он встал, давая понять, что аудиенция закончена. Все встали, оказывая ему почтение, и продолжали стоять до тех пор, пока он не скрылся за дверью.

Царь, осознавая опасность положения, выразил желание посетить храм Амона, помолиться ему и объявить в священном дворе храма о начале войны.

Он известил об этом главного министра и придворных, и министры, командиры, гофмейстеры, высокие должностные лица группами направились к храму Амона, чтобы встретить там царя. Жители Фив, не ведая ни о чем, заметили, что происходит за величественными стенами дворца, и шепотом говорили о том, что посол Севера прибыл с большой помпой, а уехал в гневе. Среди жителей Фив распространилось известие, что Секененра собирается побывать в храме Амона, чтобы просить у Бога совета и помощи. Большие толпы мужчин, женщин и детей шли к храму, где застали других людей, которые окружили храм и заполняли улицы, ведшие к нему.

Лица всех были серьезны, взволнованны, полны любопытства. Люди нетерпеливо задавали друг другу вопросы, и каждый по-своему толковал возникшее положение. Появился царский эскорт, впереди которого ехал эскадрон гвардейцев. Затем показалась колесница царя и другие колесницы, в которых прибыли царица, принцы и принцессы царского двора. Людей охватило волнение и радость, они махали своему повелителю, громко приветствовали его и ликовали. Секененра улыбнулся им и помахал скипетром.

Все обратили внимание на то, что царь одет в походное обмундирование и держит сверкающий щит. Люди с растущим нетерпением ждали новостей. Царь вошел во двор храма, мужчины и женщины его семейства следовали за ним. Жрецы храма, министры и командиры встретили их, распростершись ниц, а Нофер-Амон громко воскликнул:

— Да сохранит Бог навеки жизнь царя и Фиванское царство!

Люди радостно снова и снова повторяли его слова. Царь приветствовал их, приложив руку к голове и широко улыбаясь. Затем царь и его окружение вошли в алтарный зал, где солдаты тут же принесли Богу в жертву быка. Затем все обошли жертвенник и зал колонн, выстроились в два ряда, после чего царь передал скипетр наследному принцу, приблизился к священной лестнице, поднялся к святая святых, смиренно переступил через священный порог и затворил за собой дверь. Казалось, его окутали сумерки, он наклонил голову, снял корону из благоговения к непорочности этого места, направился с трепетной дрожью в коленях к нише, в которой покоился Господь Бог. Там он пал ниц у его ног, поцеловал их и молчал, пока его прерывистое от волнения дыхание не успокоилось. Затем он произнес низким голосом, будто начиная сердечную беседу:

— Господь Бог, Повелитель славных Фив, Царь богов Нила, даруй мне свою милость и силу, ибо сегодня на меня легла ответственность, справиться с которой без твоей помощи мне не по силам! Речь идет о защите Фив и битве с твоим и нашим врагом, напавшим на нас из глубин северных пустынь дикими отрядами, которые разорили наши дома, унизили наших людей, закрыли двери в твои храмы и незаконно захватили наш трон. Помоги мне дать отпор армиям пастухов, изгнать их дивизии, освободить долину от жестокого гнета пришельцев, так чтобы здесь правили только твои сыновья со смуглой кожей и упоминали лишь твое имя!

Царь умолк, подождал немного, затем снова произнес горячую и долгую молитву, прижавшись челом к ногам статуи. Затем он поднял голову в священном страхе и долго всматривался в благородное лицо бога, облаченного величественным покоем, точно занавесом в будущее, за которым скрывался рок.

* * *

Царь, надевший корону на покрытую по́том голову, явился перед своими людьми, которые все, как один, пали ниц. Принц Камос протянул ему скипетр, и царь, взяв его правой рукой, произнес громовым голосом:

— Люди славных Фив! Пока я говорю, возможно, враг уже сосредотачивает армию у границ нашего царства, дабы вторгнуться в наши земли. Поэтому готовьтесь к войне! Пусть боевым кличем каждого станет беззаветный труд ради укрепления нашей армии к жестокому сражению. Я молил Бога и просил у него помощи. Бог не забудет свою страну и народ!

Все крикнули так, что содрогнулись стены храма:

— Боже, помоги нашему царю Секененре!

Царь повернулся, собираясь уходить. Верховный жрец Амона приблизился к нему и спросил:

— Не угодно ли моему господину задержаться для того, чтобы я мог преподнести ему небольшой подарок?

Царь улыбнулся и ответил:

— Как вашему священству будет угодно.

Верховный жрец подал знак двум другим священнослужителям, те направились к сокровищнице и вернулись с небольшим золотым ларцом, тут же приковавшим взгляды окружающих. К ним подошел Нофер-Амон, медленно и осторожно открыл ларец. Взорам царской свиты открылась царская корона — двойная корона Египта. Глаза присутствующих сделались большими от удивления. Все переглянулись. Нофер-Амон склонил голову перед своим повелителем и с дрожью в голосе произнес:

— Мой повелитель, это корона царя Тимаюса!

Некоторые из присутствующих воскликнули:

— Корона царя Тимаюса!

Нофер-Амон страстным и сильным голосом сказал:

— Это действительно так, мой повелитель! Это корона царя Тимаюса, последнего фараона, который правил объединенным Египтом и Нубией до того, как в нашу землю вторглись пастухи. Мудрый Бог наслал кару на нашу землю при его царствии, и благородная корона скатилась с его головы после того, как он многое выстрадал, защищая ее. Так корона лишилась трона и своего хозяина, но сохранила чистоту. Поэтому наши предки перенесли ее в храм и поместили среди священных фамильных сокровищ. Ее владелец умер смертью героя и мученика, так что корона достойна умной головы. Я венчаю твою голову этой короной, царь Секененра, сын святой матери Тетишери, и объявляю тебя повелителем Верхнего, Нижнего Египта и Нубии. И я призываю тебя во имя бога Амона, памяти Тимаюса, народа Юга подняться на битву с врагом и освободить чистую, дорогую нам долину Нила!

Верховный жрец приблизился к царю, снял с его головы белую корону и передал ее одному из священнослужителей. Затем он под радостные крики и возгласы в хвалу Бога водрузил ее на его курчавую голову и громко произнес:

— Да здравствует Секененра, фараон Египта!

Люди подхватили слова верховного жреца, один священнослужитель тут же вышел из храма и провозгласил Секененру фараоном Египта. Жители Фив с радостью вторили ему. Затем священнослужитель призвал мужчин подниматься на битву с пастухами. Людской ответ прозвучал как гром. Теперь сомнения рассеялись, все узнали правду.

Фараон отдал честь жрецам, направился к выходу из храма, за ним последовали члены его семьи, придворные и крупные чиновники южного царства.

Вернувшись во дворец, фараон пригласил к себе на совещание главного министра, верховного жреца, главного распорядителя двора, командиров армии и флота и заявил им: