Под чужим именем - Джейн Портер

Даже ничего не услышав, она сразу почувствовала, что больше не одна. По ее телу побежали мурашки. Комнату наполнила совершенно другая, новая энергия.

Это был Зейл. И он был расстроен.

Выражение его лица было неожиданно гневным. Почему он так рассержен? Неужели потому, что она отложила подписание контракта? Но это было бы странно…

— Что случилось? — спросила она.

— Что происходит? — властным тоном задал встречный вопрос Зейл, приближаясь к ней и смотря ей в глаза.

Она нервно вздохнула. Неужели это тот самый человек, который страстно целовал ее накануне вечером? Тот, с которым ей так не хотелось расставаться?

— Я не понимаю, — ответила она, отступая назад.

Зейл продолжал приближаться к ней, распространяя вокруг себя волны напряжения.

— Я тоже не понимаю. — Его тон был отрывистым и резким. — Объясните мне, почему вы отменили встречу.

Ханна наткнулась на кофейный столик между диваном и креслами — отступать было больше некуда.

— Я проснулась с головной болью, которая становится все сильнее.

— Сомневаюсь, что вы не выдержали бы получасовой встречи.

— Но я не могу пойти. Голова так болит, что я даже читать не в силах.

— Тогда я прочитаю вам текст.

Его язвительность задела ее. Почему он столь груб?

— Уверена, мы можем отложить…

— Нет.

— А почему нет? — таким же резким тоном спросила она.

Он смотрел на нее изучающим взглядом. Его вьющиеся волосы были темными, но не черными, а цвет глаз — где-то между карим и золотистым. На нем был черный костюм и белая рубашка с расстегнутым воротом. Тонкие, точеные черты его смуглого лица казались еще резче при солнечном свете.

Гладиатор. Воин. Король.

— Потому что, — медленно и четко произнес он, — во дворец приехали адвокаты, и соглашение должно быть подписано сейчас.

— Даже если я плохо себя чувствую?

— А я-то уже думал, с играми покончено.

— Я не играю…

— А чего же вы хотите сейчас? Собираетесь повысить ставки? Потребовать десять миллионов за каждого ребенка? Или еще что-то?

— Вы с ума сошли?

— Нет. Просто я хорошо знаю ваши игры, Эммелина.

— Вы ошибаетесь. Я не собираюсь ничего менять и не прошу ничего, кроме как дать мне время выпить лекарство и прилечь.

— В чем дело?

— Я же сказала — у меня болит голова.

— Правда? — насмешливо ответил он, рассматривая ее с головы до ног.

— Да, — ответила она, смотря ему в глаза с вызовом. Ее отец был жестким человеком, без лишних сантиментов. Он не терпел дураков, но считал, что мужчина должен быть джентльменом. А Зейл Патек проявил к ней откровенное неуважение. — Если вы мне не верите, можете вызвать врача. Надеюсь, он развеет ваши сомнения, ваше величество.

— В этом нет необходимости, — сухо ответил он.

— Почему нет? Я вижу, вы сомневаетесь в моей честности и добросовестности!

— Я ни в чем не сомневаюсь.

— Сомневаетесь. Более того, вы нагрубили мне. Из-за чего? Всего лишь из-за брачного контракта!

Его глаза сверкнули.

— Мы составили контракт по настоянию вашего отца, и стоило это огромного труда и денег. Так что меня тут упрекать не в чем.

Ханна побледнела. Неужели контракт был идеей отца Эммелины?

— Все приехали сюда ради вас, — добавил Зейл. — Пять адвокатов, двое из которых приехали из вашей страны, а двое других — и вовсе из-за океана, а теперь я велю им отправиться в свои комнаты и сидеть без дела до завтрашнего утра?

Он прав. Но подписать контракт от имени Эммелины? Нет, это невозможно.

— Именно, — твердо ответила она. — Так вы и должны поступить, если ваша будущая королева больна и не может прийти на встречу.

Зейл вздохнул.

— Простите, ваше высочество, — сквозь зубы произнес он. — Я не хотел вас обидеть. Ваше здоровье для меня важнее всего, а остальные вопросы подождут. — Король холодно поклонился и вышел из комнаты.

Ханна опустилась в кресло. В течение нескольких мгновений она не могла думать, так как была слишком потрясена конфликтом с Зейлом.

Почему перенос встречи его так разозлил? Она не говорила, что не подпишет соглашения, не просила изменить его. Она всего лишь попросила дать ей время. Но, похоже, он не был готов уступить ей в этом.

А еще он сказал, будто выплевывая в нее слова, жегшие ему губы: «А я-то уже думал, с играми покончено». А затем добавил что-то о том, что она хочет повысить ставки, гонится за миллионами, что он хорошо знает ее игры…

Какие игры?! Во-первых, это он ворвался в ее комнату, да еще и насмехался над ней!

«Я не хотел вас обидеть. Ваше здоровье для меня важнее всего, а остальные вопросы подождут».

Лжец! Она не верила ни единому его слову. Он как раз-таки хотел ее обидеть, нарочно грубил ей. С той минуты, как он вошел в ее комнату, он не проявил никакого интереса к ее самочувствию. Вместо этого он пытался запугать ее, обвиняя в том, что она играет с ним в игры.

Да кто он такой, чтобы относиться к женщине подобным образом?!

Она догнала его на лестнице:

— Ваше величество, я хочу с вами поговорить.

Он медленно повернулся к ней и удивленно поднял брови:

— Похоже, ваша голова уже не болит.

— Болит, — коротко ответила она. Ее щеки горели, а тело дрожало от напряжения. — Вы должны извиниться передо мной. Ваша грубость непростительна.

— Это я груб?

— Да. Вам должно быть стыдно! Я не думала, что вы настолько плохо воспитаны.

Его лицо потемнело.

— Могу сказать то же самое о вас. Вы помолвлены со мной, но до сих пор продолжаете держать меня за дурака…

— Как вы смеете?!

— Не надо сцен, Эммелина. Я все знаю.

— Что вы знаете?

— Я знаю, что вы делали в Палм-Бич.

— Я была на показах мод и званых обедах, а также на благотворительной игре в поло.

— Чудесно! — ответил он, поднимаясь по лестнице с кошачьей грацией, от которой у Ханны перехватило дыхание. — Надо же, благотворительная игра в поло! Ближе к делу, пожалуйста. Не отходите от темы.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Вы не должны туда ездить.

Они с Зейлом достигли конца лестницы. Его огромный рост и мощная энергия подавляли Ханну — ей не нравилось, как он возвышался над ней.