Бронте - Ирина Георгиевна Ярич

Тогда дети могли спокойно съесть принесённый с собой обед, удобно разложив его на противоположной стороне доски, как на подносе.

* * *

Эллен посетила семейство Бронте летом следующего года. Подругам хотелось встретиться намного раньше, но не позволила погода, холодная, даже весной. Эллен была приятно удивлена, она не встречала ещё ни одну семью, все члены, которой так умны и оригинальны. В свою очередь гостья завоевала расположение не только их, но и Табби, случай редкий. Доброе мнение строгой служанки ценилось, и было полезно для посетителей пастората, но далеко не все его заслуживали.

Наступившая зима оказалось на удивление дождливой и сырой. В редкие дни, когда затихал дождь, ни один лучик солнца не мог пробиться сквозь преграду из плотных серых туч. Дышать тяжёлым воздухом, насыщенным влагой становилось трудно. Многие жители Хауорта захворали. Но всем местный доктор помочь был не в силах. Жалобные и скорбные звуки похоронного плача зачастили на кладбище. У Патрика Бронте всё его время заняли печальные обязанности. Тоскливая атмосфера и сырость торфяного болота не располагала к прогулкам, и дети часто сидели дома.

В феврале Мэри, школьная подруга Шарлотты известила её, что Эллен вскорости должна уехать в Лондон. Для Шарлотты столица Англии столь же недоступна как Древний Рим или Вавилон, и она была уверена, что такой большой и блистающий город поразит и очарует Эллен. Каково же было её удивление, когда в письмах подруги Шарлотта не обнаружила ни аффектации, ни восхищения эффектными лондонцами и столичными достопримечательностями, ни презрения к родной равнине. Шарлотта восторгалась подругой, которая не попала в блестящий плен столицы и осталась верна своему родному йоркширскому пейзажу, в то время как саму её манил Лондон, тогда ещё недосягаемый для неё старинный город, где находились покои королей, вершителей судеб страны.

Глава четвертая. Разочарование

Через год, в середине лета в пасторате обсуждался семейный план. Главный вопрос — выбор профессии для Брануэлла. Умственные способности этого уже восемнадцатилетнего юноши признавались всеми и вселяли к нему благосклонность среди членов семьи и уважение отца, который умудрялся выкраивать из своего скромного дохода на учёбу единственному сыну, гордости, надежде и опоре их фамилии в будущем. Патрик Бронте, часто хворавший последние годы, придерживаясь диеты обедал в одиночестве, дабы не подвергнуться искушению съесть что-нибудь, что может повредить ему и по настоянию доктора старался пребывать в тихой и спокойной обстановке в те немногие часы, что оставались от службы. Это привело к тому, что отец не смог полностью контролировать поведение сына, и не знал о посещениях Брануэллом трактира «Чёрный Бык».

Когда случалось одинокому заезжему путнику скучать над бутылкой ликёра, хозяин «Чёрного Быка» говорил ему:

— Сэр, Вы хотите, чтобы кто-нибудь помог Вам с Вашей бутылкой? Если Вы согласны, позовём Патрика. Он отменный собеседник и вмиг развеет вашу скуку.

Посылали за Патриком, сельчане называли Брануэлла его первым именем. Завсегдатаи «Чёрного Быка» хвастались смышлёным и начитанным пареньком, как местной достопримечательностью. Провоцировали его высказывать свои суждения о политике, литературе, живописи. Для деревенских ребят он был как живая книга, содержание которой они мало понимали и от этого ещё больше ценили своего учёного приятеля, который совсем не зазнавался, но требовал уважения к своим способностям. Брануэллу нравилось публичное восхищение его персоной. В перерывах между развлечением посетителей кабачка Брануэлл увлечённо рисовал.

Он пытался запечатлеть своих сестёр на холсте…

— Энн, не шевелись, мне трудно уловить твои черты, — сказал Брануэлл.

— А, я не виновата, что не могу удержаться от смеха, — оправдывалась младшая сестра.

— Хорошо, сестрички, смешить вас больше не буду, а расскажу вам немного страшную историю, которую недавно придумал.

Лучи восходящего солнца делали колонну, возле которой стояла Шарлотта, ослепительно белой. В простом, но элегантном платье, в котором она позировала, Шарлотта выглядела милой и женственной. Пышные рукава и большой светлый воротник украшали наряд, изящная фигура юной девы казалась воздушной. Она слушала брата и смотрела в окно, где вместо медленно плывущих облаков возникали образы, рождённые его рассказом.

Левая сторона от колонны была затенена, там расположилась Эмили, которая была уже немного выше старшей сестры. Она слушала брата спокойно, но её пытливый взор, устремлённый в противоположный тёмный угол комнаты, видел там персонажей, о которой вещал Брануэлл. Рядом с ней — Энн, с трогательным личиком и застывшим удивлением на лице, которая не сводила глаз с брата, опасаясь, что-либо пропустить из его захватывающей истории. Младшие сёстры одеты в скромные платьица, которые как бы вне изменчивой моды и, которые обычно носят девочки подростки. Широкие прямоугольные воротники закрывают плечи. Волосы у них подстрижены, и волнистые локоны прикрывают лишь шею. В центре картины между сёстрами Брануэлл намеревался запечатлеть отца, но у того мало времени на позирования, поэтому неудачный потрет главы семейства пришлось закрасить.

Позирование не было для сестёр скучным и мучительным стоянием без цели. Слушая выдумки Брануэлла, они не замечали, как пролетало время. А он, развлекая сестёр, старательно переносил на полотно выражение их лиц, игру света и тени в складках их платьев и скатерти на маленьком круглом столике, что стоял между ними.

Посетители пастората отмечали сходство портрета с оригиналом. Но всё же отсутствие систематических занятий под руководством опытного педагога сказалось на исполнении.

Сёстрам не давало покоя желание их обожаемого брата учиться живописи в Лондоне. Ах, Лондон, Лондон! Само это слово для молодых Бронте обладало магической силой, оно завораживало их, манило блеском знаменитостей и казалось, стоит туда приехать, и ты станешь известен и велик, потому что твой талант буден оценён по достоинству и прославит твоё имя. Так думали неискушённые Бронте.

* * *

Девушки пытались придумать разные способы помощи брату, но, увы. Им оставалось только пожертвовать своими желаниями в угоду реализации мечты любимого ими Брануэлла. Шарлотта твёрдо решила идти в гувернантки, хотя вряд ли с большим желанием. Ей так хотелось независимости, так хотелось следовать велениям своей души — увидеть прекрасные пейзажи родного королевства; побывать на родине отца в Ирландии; посетить материк, прекрасную Европу; познакомиться с разными людьми; узнать их характеры и наклонности, и ещё много чего хотелось исполнить девятнадцатилетней девушке. Но она с горечью понимала, что обстоятельства сильнее и ход событий вынуждает принимать решения, которые совсем не по сердцу. «Ах, как жалко, что папа не имеет достаточных средств, чтобы отправить Брануэлла в Королевскую Академию», — частенько думалось Шарлотте.

В начале июля ей уже было грустно от того, что в конце месяца она будет вынуждена покинуть родной дом и милых её