Интервью сквозь замочную скважину - Светлана Алешина

– О, вот оно, ключевое слово! – поднял указательный палец вверх Павлик. – Ирина, ты опять за свое.

– Вообще-то я не имела в виду… – смутилась я. – По крайней мере, сознательно…

– Ну да, понятно, оговорка по Фрейду.

Дело в том, что уже больше года я приставала к шефу с проектом «Журналистского расследования с Ириной Лебедевой». И необязательно было даже лезть в крутой криминал, в нашей обыденной жизни хватает ситуаций для подобной передачи. Но шеф крутил носом, ворчал, что от такой программы ничего, кроме неприятностей, не будет, что «Женское счастье» – это даже не синица, а курица, несущая золотые яйца, в руках – рекламодатели в очереди стоят и цену времени не спрашивают, так что он, по своей должности, просто обязан запретить мне маяться дурью и гоняться за совершенно непредсказуемыми журавлями. «И чего тебе, Лебедева, не сидится, – морщился он. – Рейтинг имеешь такой, что зашкаливает, популярность, как у Пугачевой с Киркоровым, только в губернском масштабе! Главное, специфика программы – ее ведь можно еще лет тридцать вести, ничего не меняя, и все равно зритель, как приклеенный, перед экраном сидеть будет…» А от моих попыток объяснить про встающие дыбом волосы от одной только мысли, что мне до пенсии ничего, кроме «Женского счастья», не светит, отмахивался, как от обыкновенной бабьей блажи.

– Фрейд Фрейдом, а Ирина, я считаю, права, – неожиданно поддержала меня Галина Сергеевна. – Тем более что мы присутствовали при взрыве. Просто грех не попробовать разобраться. Не забывайте, что у милиции, кроме этого, еще миллион дел, нам проще…

– А что же мы в пятницу делать будем? – ахнула Лера. – С Маранелли теперь ничего не организуешь…

– Придется повтор ставить, – сказала я. – Помните передачу в начале года, ту даму с кошками? Она тогда имела бешеный успех.

– А шеф что скажет?

– А что он может сказать? Он Камиллу не воскресит, даже приказом по ГТРК. А за три дня мы другую программу никак подготовить не успеем.

– С Женей я договорюсь, – махнула рукой Галина Сергеевна. Ну да, разумеется, кому шеф, а кому Женя. Они и начинали на студии вместе, лет тридцать назад. – А потом, из того, что мы сейчас наработаем, можно будет очень неплохую программу соорудить, скажем, «памяти цирковой артистки». Наши записи, фотографии, воспоминания друзей… Но времени у нас только до пятницы, а потом надо будет «Женским счастьем» заниматься. Второй повтор Женя ни за что не позволит.

– Только, чур, с японской разведкой не связываемся, – предупредила Лера. – Я их боюсь.

– Ладно, я, в общем-то, и не настаиваю, – не стала спорить Галина Сергеевна. – Это я так, как одну из рабочих версий выдвинула.

– Тогда возвращаемся к Николаю как к самому подозрительному. – Я потерла виски. Голова разболевалась все сильнее. – Надо последить за ним потихоньку, разузнать, что люди говорят про него, про семейную жизнь. Про Рудольфа с Маргитой тоже забывать не следует, они хоть и в меньшей степени, но тоже на подозрении…

– Все-таки я не очень верю, что это Николай, – покачала головой Лера. – Уж очень все ловко против него складывается, со всех сторон он самый подозрительный. В кино такие никогда виновными не бывают.

– Так то в кино, – просветил режиссера Павлик. – А в жизни очень часто самый подозрительный и оказывается преступником.

– Слушайте, – ахнула я, – а может, это вообще была ошибка?

Все уставились на меня.

– В каком смысле ошибка? – уточнила Галина Сергеевна. – Ошиблись и вместо простой петарды для фейерверка подложили динамит?

– Да нет! То, что взорвали именно Камиллу, это ошибка! Я вчера у них спрашивала, как они решают с Маргитой, кому поджигать порох и по арене бегать, а кому в цепях стоять. И Камилла сказала, что они на спичках тянут! Значит, тот, кто подкладывал динамит, не знал точно, какую из ассистенток взорвет!

– Тогда это вообще совсем другая постановка вопроса, – рассудительно заметил Павлик. – При чем тогда здесь ошибка? Если преступнику все равно было, какая из женщин погибнет, значит, взрыв был направлен… получается, против Рудольфа Маранелли.

– Н-да, в такой ситуации он теряет больше всех. Номер-то наверняка закроют. И неизвестно, как у него вообще в дальнейшем с работой сложится.

Мы еще часа два сидели, обсуждая, прикидывая и составляя планы. Потом нас разогнала уборщица, сообщившая, что рабочий день давно закончился и что она была бы очень благодарна, если бы мы освободили помещение и не мешали ей заниматься делом.

Дома меня ждал страшно возбужденный Володя. Он дежурил на балконе и, едва я показалась у подъезда, кинулся навстречу. Я не успела подняться по лестнице, как он уже налетел на меня:

– Иришка, ты цела? С тобой все в порядке? Господи, как же ты, бедная, напугалась, наверное! Я не понял, что там взорвалось, у них что, технику безопасности совсем не соблюдают?

Невнятные выкрики сопровождались осмотром, ощупыванием, похлопыванием и прочей проверкой моего состояния.

– Откуда ты… да не дергай ты так за руку, оторвешь! Откуда ты про взрыв узнал?

– Так в «Новостях» сказали, целый сюжет был. Даже кусочек пленки с записью показали, это ваша, что ли? Иринка, я чуть не помер со страху за это время! Сказали, что артистка погибла и еще два человека пострадали, а фамилии не назвали. Тебя нет, звоню на студию – трубку не берут! Звоню Галине Сергеевне домой, ее тоже нет! Я не стал их пугать… На проходную звоню, там говорят – машина со съемок вернулась, это точно, а про тебя никто ничего сказать не может…

– Володечка, милый, прости! – Я встала на цыпочки, поцеловала его. Мне действительно было стыдно: я себе иду потихоньку, по парку гуляючи, а муж с ума сходит. – Честно, я просто не подумала про новости. И, главное, непонятно, как у них пленка оказалась, мы ведь свою милиции отдали? Надо будет завтра спросить…

– Да ладно, – он махнул рукой, – главное, что у тебя все в порядке. Ох, Ирочка!

Встревоженный супруг наконец-то убедился, что все конечности у меня на месте и вообще никаких повреждений, ни внешних, ни внутренних нет, и мы двинулись дальше, причем Володька почти нес меня в своих объятиях. Разумеется, на нашем третьем этаже выяснилось, что, выскочив из квартиры, он захлопнул дверь. Хорошо, что у меня в сумочке нашлись ключи.

Идея насчет слежки за Николаем Сабанеевым была, конечно, идиотской, и я это признала первая. Основные правила мы, естественно, знали, кино все смотрят, но специалистов-»топтунов» среди нашей четверки не было. Собравшись на следующий день с утра в кабинете, мы решили глупостями не заниматься, просто покрутиться вокруг подозреваемых. В конце концов, наш интерес был вполне объясним: мы ведь тоже стали участниками событий, хотя и невольными. Поговорить с людьми, послушать, какие сплетни бродят в цирковой среде. Ну а если кто заметит что-нибудь подозрительное, тогда уж… в общем, тогда будем действовать по обстановке.