Воровка - Марина Милованова

– И вам доброго вечера, – махнул лапой Тимошка.

– Так, – решительно прервала я обмен любезностями, – мыться быстро!

Пока скелет купался, я бегала по ванной комнате со словарем, читая мужские имена. Половину алфавита мы уже прочли, причем скелет отклонил все перечисленное, и я тараторила дальше:

– …Райди, Ренди, Робин…

На Робине голова скелета заинтересованно высунулась из воды.

– Буду Робином! – решительно произнесла она и спряталась обратно.

«Уф… – вздохнула я про себя. – Одно дело решили!» Одежду я пообещала принести утром, поскольку ночью все нормальные горожане спят. Лишь ненормальные, вроде меня, шляются где попало.

Договорившись, мы с котом пошли спать, оставив Робина осматриваться на новом месте жительства. Поскольку посещать страну Морфея он категорически не захотел, предложив, в шутку, заменить Морфея морфием. Мы шутку оценили, но не поддержали.

Есть чувство, что окрыляет,

Манит и себе подчиняет,

Не теряется, не продается, —

Настоящей дружбой зовется.

Утро началось с привычной серенады:

Я тебя люблю-у-у!

Выгляни, молю-у-у!

Я рассмеялась и перевернулась с боку на бок. Вдруг песня оборвалась, сменившись громким воплем. Я подскочила на кровати и услышала спокойный голос Робина, доносившийся с первого этажа:

– Молодой человек, извините мою бестактность, но от вашего голоса выть хочется! Вы бы сначала петь научились, а то ведь только всех девушек распугаете! Ну и куда же вы побежали?

Я слетела с кровати и высунулась в окно. Валес убегал по улице, только пятки мелькали.

– Прощайте, сладости! – вздохнула я.

«Ничего! – обрадовался проснувшийся внутренний голос. – Зато фигуру сбережешь».

– Лайса! – позвал снизу Робин. – Доброе утро, тебе тут торт принесли.

Я быстро оделась и спустилась вниз. О, в столовой царила идиллия! Стол был заставлен всякой едой. Завтрак, догадалась я. Тимошка ходил по лавке и читал вслух «Лиодские вести». С каких это пор у нас в доме газеты? А Робин в моем фартуке (какая же у него узкая талия!) разрезал красивый ароматный торт.

– Доброе утро! – поздоровалась я, принюхиваясь к ванильно-кремовому и яблочному запахам.

– Проходи, Лайса, присаживайся к столу. Ты извини, я вот яблочный пирог испек. Не знал, что торт будет, – повернулся ко мне Робин.

– Боже, Робин, ты пироги умеешь печь? – неподдельно удивилась я, чуть не сев на пол.

– Да как-то вроде умею… – засмущался скелет.

– Обалдеть! – выдала я и удалилась умываться. Закончив с умыванием и вытирая лицо, я услышала женский визг в доме.

Кто кричал? Я кричала? Нет! Значит… Я выскочила в столовую.

Да уж, картина маслом… Распахнутая дверь. В центре комнаты Робин держит на руках Кайну. Подруга в обмороке.

Увидев меня, Робин растерянным голосом объяснил:

– Она постучала, я открыл. Она закричала и упала. Я вот взял. Куда положить?

– В спальню отнеси ко мне, пусть полежит немного и придет в себя.

– Я не хотел ее пугать, честное слово! – заверил меня скелет, трясущимися руками поднимая подругу.

– Не переживай, давай ей тортика отрежем, Кайна за него все нам простит, – улыбнулась я.

– Ты уверена в этом? – оживился Робин.

– О, не волнуйся, – вновь улыбнулась я, – я знаю, что говорю. А ты просто поверь.

Позавтракав и оставив отдыхающую Кайну на попечение Тимошки и Робина, я решила проведать своего четвероногого друга.

– Привет! – весело поздоровалась я, подойдя к стойлу. И замерла в шоке от увиденного: смоляной красавец спокойно жевал перегородку, отделяющую его стойло от соседнего.

– Простите! – подбежал ко мне конюх. – Ваша лошадка того… дерево кушает!

– Вы его что, не кормили? – удивилась я.

– Нет, как можно? – в свою очередь удивился конюх. – И вечером, и с утра корм задавали. Только он изволит вот перегородку почему-то…

Действительно, в яслях было полно овса. Тем не менее животное предпочло перегородку.

Конь при моем появлении, конечно, безобразничать перестал, но следы на несчастном изжеванном дереве никуда не делись и красноречиво свидетельствовали о кулинарных пристрастиях моего нового любимца.

– Э-э, понимаете, если он и дальше так будет кушать, то от конюшни ничего не останется, – краснея, пробормотал конюх.

– Да понимаю, не волнуйтесь! И извините меня за коня, коня за меня… Ну коня за коня… Ну в общем, вот так, – улыбнулась я, неся полный бред и за пару секунд магически восстанавливая объеденную перегородку. В конце концов, если пристрастия моего любимца не изменятся, то придется мне по утрам латать этот съестной запас.

– Ой! – расцвел в улыбке конюх. – Ваша лошадка может кушать сколько угодно эту перегородку, если она ей так нравится! Только вот чтобы она не успевала съесть ее всю до вашего прихода. А то, если она скушает соседнюю, а потом еще, то я останусь без работы.

– Да, разумеется, – снова улыбнулась я, – я буду успевать вовремя. Не волнуйтесь!

Конюх склонил голову в знак согласия и удалился.

Проводив его взглядом, я повернулась к коню:

– Ну что, проказник, чем провинилась несчастная перегородка?

Конь громко фыркнул и переступил ногами.

– Понятно, – усмехнулась я. – Понятно, что ничего не понятно. А сахар ты кушаешь? – протянула я лакомство.

Да, очень даже кушал! Сладость исчезла с моей ладони в мгновение ока. Я лишь ощутила прикосновение теплых мягких губ. А затем красавец ткнулся мне бархатистым храпом в плечо, прося добавки.

– Красивый ты! – погладила я роскошную гриву коня. – Как драгоценность прямо! Я назову тебя Каратом. Драгоценные камни меряют каратами, а ты у меня драгоценность – статный, красивый, умный! Ты согласен? – заглянула я в лиловые омуты под длинными ресницами.

Конь прикрыл глаза, как бы соглашаясь.

– Отлично, милый! Вечером тебя на прогулку свожу! – пообещала я и открыла портал в Выпаски. Там меня ждала плата за честно выполненную работу. Упыря же я все-таки извела. Пусть и не совсем привычным способом.

Очень часто мы не видим счастья,

Растворяясь в суете движений,

А потом стараемся напрасно

Сопоставить блики отражений.

Без особых проблем получив оплату и море благодарностей в придачу, я расспросила жителей, успел ли упырь нанести какой-нибудь вред. С облегчением выслушав отрицательный ответ, я открыла портал и попала к себе в столовую.