Учебный роман - Кристин Уокер

Он заметил, что я на него смотрю, встряхнул головой и зловеще улыбнулся. Я постаралась не выдать своего страха, но что я могла в этой ситуации сделать? Даже ничего сказать нельзя – расстояние слишком велико. Так что мне в голову пришла лишь одна мысль – показать ему средний палец.

Тодда это бескрайне порадовало. Раззадорило еще больше. Это было все равно что ткнуть в медведя заостренной палкой.

– Все готовы? – спросила директриса, поправляя очки. – Все? Хорошо, начинаем. Когда я назову ваше имя, вы выходите на сцену, встречаетесь с партнером за аркой, беретесь за руки и выходите, после чего спускаетесь по ступенькам в передней части сцены. Потом можно пройти до центра аудитории, после чего отправляйтесь в класс. Всем понятно? Да? Хорошо. – Она помахала кому-то рукой. – Пожалуйста, пригласите учеников младших классов. Да и… учениц.

Двери вдруг открылись, и в зал хлынул поток ребят. Судя по лицам, никто из старшеклассников не предполагал, что церемония будет совершаться прилюдно. Но зрителей все же собрали – свидетелей нашей казни. София Шеридан подтолкнула меня:

– А они тут зачем?

– Понятия не имею. Может, директриса решила запугать их, чтобы все перебежали в другую школу, а сама она могла выйти на пенсию и перебраться в Буэнос-Айрес.

София фыркнула:

– Сомневаюсь. Кому захочется жить на пенсии в Мексике?

Я считаю, что это проблема нашей системы образования. Реально. София не виновата, что ей толком не преподали географию Северной и Южной Америки. Хотя, может, и попытались, но информация затерялась где-то между ртом учителя и ее запудренными мозгами. В общем, я все равно решила не развивать этот вопрос. До нее все равно шутка не дошла.

Миссис Миллер замахала руками:

– Рассаживайтесь по местам, пожалуйста. По местам. – Когда в аудитории наступила тишина, она откашлялась, вскинула голову и криво улыбнулась: – Мы собрались здесь сегодня, чтобы… – Она смолкла. Проморгалась. Еще шире растянула губы в улыбке. – Чтобы соединить этих молодых мужчин и женщин… – Директриса сглотнула. Вдохнула. – Узами брака. – Вдох. Выдох. – В брак нельзя вступать бездумно. Он подразумевает определенные обязательства по отношению к партнеру. Обязательства, которые… – Она откинула волосы и фыркнула. – Ну, предполагается, что люди должны их выполнять. – Голос у нее дрогнул. Она снова сделала паузу и вытерла глаза. Потом вцепилась в кафедру. – Следует выполнять данные обязательства и в трудные времена. Не сбегая, как только появится первое искушение, как ребенок при виде конфетки. Конфеты, конечно, вкусные. Но ими не наешься. А ваш супруг, надежная питательная картошка, тем временем лежит и гниет в шкафу. Дамы и господа, следует основательно взвесить свое решение вступить в брак, прежде чем давать клятву. Не надо покупать картошку, если на самом деле вы хотите конфет. Это вам понятно?

Было совершенно очевидно, что никто из нас ничего не понял. Директриса осмотрела наши каменные лица в поисках ответа на свой вопрос. По ее щеке потекла слеза. Она ее смахнула.

– Итак. Брак. Да. Брак – это обязательства, которые люди дают друг другу. Они клянутся… что… Да вы знаете. Давайте дальше. Сейчас я буду вас вызывать, вы выходите на сцену, беретесь за руки, я торжественно объявляю, что вы связаны узами экспериментального брака в образовательных целях. И мы прощаемся. Мистер Эванс, включите, пожалуйста, музыку. Карла Адамс и Питер Хаузер.

Заиграл «Канон» Пахельбеля, и Карла с Питером двинулись к сцене. Они взялись за руки, прошли под аркой, спустились. Когда они шагали по проходу, зрители начали хлопать и кричать. До меня дошло, зачем их привели: для нашего публичного унижения.

Мы парами восходили на эшафот. Парами спускались в ад. Ну ладно, может, я чересчур драматизирую, но вот что я вам скажу: мне раньше «Канон» нравился. Для меня это была музыка надежды, красивая, чистая и радостная. Но теперь вдруг она превратилась в похоронный марш. А церемония – в панихиду. Мне представлялось медленное, но верное нисхождение в могилу. Разумеется, я уже никогда в жизни не смогу получать удовольствие от музыки Пахельбеля.

К сцене пошли Марси с Джонни. Она была на огромных платформах, поэтому двигалась довольно медленно. Джонни подождал ее, протянув руку. Она подала ему свою, и они вместе направились к арке. Когда Джонни наступил на алюминиевую лестницу, она закряхтела больше обычного. Кто-то из младших засмеялся, но Джонни невозмутимо спустился до самого низа. Мне показалось, что Марси слегка сжала его руку – что вполне вероятно, такой уж она человек.

Я сделала небольшой шаг вперед, стараясь не выпускать из виду Тодда. Я не догадывалась, что он там задумал, но наверняка какую-нибудь гадость. Когда Гейб с Амандой вышли на сцену, я смотрела то на них, то на Тодда, пытаясь понять, как он отреагирует на то, что его подружка выходит замуж за крутейшего пацана в школе. Но ему, по-моему, было все равно. Мне кажется, что я ревновала больше, чем он. Особенно когда Гейб предложил ей взять его под руку, а Аманда, хихикнув, согласилась. Она королева жеманства, тут следует отдать ей должное. Флирт был ее религией, и прямо сейчас она кокетничала с Гейбом. Но Тодд и бровью не повел.

Мне же не удавалось сохранять спокойствие. Я даже вспотела, как мисс Вселенная в ожидании результата теста на беременность. Я закрыла глаза и попыталась представить лед под мышками и холодную воду, текущую по шее и рукам. И когда мне удалось сбить пульс с бешеного до просто ускоренного, миссис Миллер объявила: «Фиона Шихан и Тодд Хардинг».

О боже. Я пошла к сцене. Поднялась по ступенькам и посмотрела на Тодда. Мы шли друг другу навстречу, глаза в глаза. Я боялась споткнуться, но отводить взгляд мне тоже не хотелось. Когда мы сблизились, я протянула руку, стараясь вести себя как можно достойней. Но Тодд отвел взгляд и подошел к занавесу. Потом он сунул в разрез руку и достал… куклу. Надувную. Из секс-шопа. В черном парике и очках, как у меня. К голове скотчем прилеплена диадема. На кукле были и штаны с карманами – как у меня. Я заметила, что у нее мокрая промежность. По штанинам текло. А сверху ничего не было. Сиськи вдавлены вовнутрь и перемотаны скотчем. Но на скотче черным маркером были нарисованы соски. Не сомневаюсь, что он пытался придать кукле анатомическое сходство со мной.

Раздался взрыв истерического хохота. Тодд схватил куклу, оседлал ее и помчался по сцене, как на коне, – размахивая хлыстом и все такое. Потом он пронесся через арку, стараясь держаться подальше от директрисы (хотя та была в таком шоке, что не могла и пошевелиться). Потом, подняв куклу как можно выше, он завопил: «ПРЕДСТАВЛЯЮ ВАМ ПРИНЦЕССУ В МОКРЫХ ШТАНАХ!» Несколько ребят из младших классов заржали. Потом смеющихся стало больше. Бритый дружок Тодда принялся скандировать: «ПРИНЦЕССА В МОКРЫХ ШТАНАХ! ПРИНЦЕССА В МОКРЫХ ШТАНАХ!», и вскоре аудитория разделилась на тех, кто орал вместе с ним, и тех, кто смеялся над этим.

Наконец к директрисе вернулся дар речи:

– Хватит! Успокойтесь!

Но никто не успокоился. Тодд спустился со сцены с куклой в руках, промаршировал по проходу под дружные аплодисменты. Я стояла на сцене одна. Ну, то есть с директрисой, которая вскоре меня прогнала. Видимо, она ловко научилась не замечать того, что происходит вокруг.