Криминальный отдел - Андрей Ильин

«Ну, что будем делать?» — не открывая рта, спросил один.

«Черт его знает. Здесь можно так вляпаться, что вовек не отмоешься».

«Что верно — то верно».

«Может, ну его? Может, отказаться?»

«Хорошо бы отказаться. Только капитаны генералам не отказывают».

«Ну, как знаешь…»

— А если мы не согласимся? — на всякий случай спросил Грибов.

— Вы согласитесь. Потому что… Потому что я вас очень об этом прошу. И потому что… вот фотография девочки, — сказал генерал.

На фотографии пропавшая девочка была рядом с отцом и матерью. Счастливые родители сидели на заднем плане в креслах, их дочь стояла перед ними. В красивом платьице, с огромным бантом на голове, с детской сумочкой, переброшенной через согнутую в локте руку. Девочка очень внимательно смотрела в объектив камеры, словно боясь пропустить появления обещанной ей птички.

Девочка очень внимательно смотрела в глаза следователям. Глаза в глаза.

— Он обещал ее убить. Через несколько дней. Если не будет выкупа. Или если родители обратятся за помощью в милицию.

Представить, КАК убивают девочку, запечатленную на фотографии, было трудно.

— Ведение оперативных мероприятий потребует денег. Возможно, немалых денег. Переезды, аппаратура, оплата информаторов, — заметил Григорьев.

— Питание оперативных работников, — поддержал напарника Грибов.

Начавшееся уточнение оперативно-финансовых деталей было верным признаком потенциального согласия.

— Питание и поение? — уточнил генерал.

— Возможно, и поение Но исключительно в интересах ведения оперативно-следственных мероприятий.

— Деньги будут. Необходимые средства предоставит потерпевший.

— Столько, сколько нужно?

— Столько, сколько запросите. Плюс положенный вам за работу гонорар.

Следователи напряглись.

— Как пишут в приказах — «в размерах месячного оклада»?

— В размерах годового оклада. Или даже десятилетнего. Если ваши поиски увенчаются успехом. Он заплатит столько, сколько вы скажете, лишь бы его дочь вернулась домой невредимой. Ее жизнь ему важнее денег.

Ну? Что скажете?

— В принципе. Если отвечать вместе… И если исходить из того, что предложенные нами методы ведения следствия вас не касаются…

Генерал только крякнул.

— Ответственность касается, а методы нет?

— Так точно. Методы — на наше усмотрение, а ваша ответственность — на ваше.

— Ладно! Черт с вами. Методы ваши. Ответственность моя…

— Ну тогда… Тогда… Тогда мы, пожалуй, согласны.

Генерал облегченно вздохнул и промокнул вспотевший лоб платком.

— Правильно характеризует вас ваше начальство — наглецы и хамы, не испытывающие никакого почтения к вышестоящему командованию.

— А что же вы, товарищ генерал, обратились к наглецам и хамам?

— Потому что другие в этой ситуации бесполезны. Потому что другие ничего путного не сделают. И делать не будут.

— Когда нам приступать к работе?

— Согласно вашим заявлениям — с завтрашнего дня.

— Где мы можем встретиться с потерпевшим?

— Кроме этих стен — в любом удобном для вас месте. И постарайтесь, чтобы вас не видели лишние глаза…

Следователи шли по бесконечным казенным коридорам и мрачно размышляли о предстоящей им ближайшей перспективе. Малоприятной перспективе.

— Покурим? — спросил Григорьев.

— Покурим, — согласился Грибов.

Они свернули на лестницу, встали под табличку «Не курить!» и вытащили сигареты. Таблички они, возможно, даже не заметили.

— Ну, что скажешь? — поинтересовался Григорьев.

— Скажу, что бывает хуже.

— Бывает. Но давно и не с нами, — ответил Грибов. — Угодили мы с тобой в классическую вилку. Когда согласиться — нельзя. А отказаться — невозможно. Когда в обе стороны примерно равный результат. Короче, влипли по самые…

— Не то слово…

— Одна радость — отпуск.

— И «отпускные»… Если, конечно, нам их дадут.

— Ну это вряд ли. Когда обещают золотые горы, выплачивают гроши.

— И это верно… Так что надо хотя бы по линии прокорма. Пока возможность есть…

Навстречу следователям по лестнице, отдуваясь, поднимался недавно распекавший их подполковник.

— Грибов! Григорьев! — строго сказал он. — Это что?

— Где?

— Вот это вот. Над вашими головами.

— Потолок…

— Несущие балки строительных конструкций, — более научно ответил Грибов.

— Что вы идиотов изображаете? Я не о том спрашиваю! Это что? Ниже несущих балок?

— Табличка, товарищ подполковник.

— И что на ней написано?

— Не разобрать, товарищ подполковник. Из-за дыма.

— Чтобы одна минута! Чтобы немедленно. И чтобы ни одного окурка!..

Следователи затушили сигареты и засунули их обратно в пачки.

— Так-то. А то, понимаешь, развели перекур в неотведенном месте. У генерала были?

— Так точно.

— Ну. И что вам там генерал сказал?

— То же, что и вы, — вздохнул Григорьев. — Сказал, что мы наглецы и хамы, не испытывающие должного почтения к вышестоящему начальству.

Полковник назидательно кивнул.

— Ну правильно сказал…

— И еще сказал — что глаза бы его нас не видели.

— И послал нас…

— Куда послал?

— Далеко послал. В отпуск послал.

— В отпуск? В какой отпуск? Зачем в отпуск?

— Ну чтобы глаза не видели, — объяснил Григорьев, — мы же говорили…

— Опять ваньку ломаете?! — взревел подполковник. — Отдел в запарке. На каждом следователе по десять дел висит. Какой идиот согласится отпустить двух работников в разгар…

— Генерал согласится, — показал Грибов подписанные генералом заявления. Об отпуске без сохранения содержания. — Только почему он идиот?..

— Ничего не понимаю! — пробормотал растерявшийся подполковник. — Отдел в запарке… На каждом следователе по десять дел. Ничего не понимаю… — И пошел себе дальше. Вверх по лестнице.

Заместитель управляющего филиалом коммерческого банка «Стройсервис» Львов Михаил Сергеевич вышел на улицу. Ехать ему было некуда. Оставаться дома невозможно. Жена рыдала без перерыва уже вторые сутки. И сквозь слезы требовала предпринять хоть какие-то действия. Хоть что-то для спасения их дочери. А не сидеть при ней бесполезным истуканом.