Дни - Джеймс Лавгроув

За ту неделю, в течение которой каталог был в распоряжении Линды, она успела просмотреть меньше четвертой части, зато ей удалось отыскать несколько предметов, которые она хотела бы купить. Она с трудом раскрывает тяжеленный том и листает его, добираясь до раздела, отмеченного бумажной закладкой. Галстуки. Глянцевый разворот ослепляет ее десятками мужских галстуков – на фотографиях показаны лишь некоторые из тысяч этих аксессуаров мужского костюма, которые перечисляются на соседних страницах. Линда нацелилась на темно-зеленый шелковый галстук с повторяющимся мотивом из монеток и обвела относящийся к нему серийный номер. Гордону нужно как-то оживить свой облик. В одежде его склонность к простому и обычному, конечно, хороша, однако не помешало бы внести какую-то веселую нотку, которая оживила бы консервативный наряд. Ей бы никогда не удалось убедить его надеть, скажем, яркую рубашку, но почему бы не попробовать уговорить Гордона на галстук с интересным орнаментом – особенно если орнамент этот (как на том галстуке, что она выбрала) тематически связан с его работой? И, как знать, может, именно этот галстук и обратит внимание начальника отделения на те Гордоновы черты характера, о существовании которых сама Линда давно знает – во всяком случае, верит, или (говоря начистоту) надеется на их существование. Она убеждена: когда-то Гордон был обаятельной личностью. Когда они еще только встречались и в первые годы их брака он был смел, решителен, импульсивен, даже дерзок… разве не так? Конечно, так оно и было. Просто с годами эта сторона его характера как-то сникла под возросшим бременем обязанностей и забот, подобно тому, как корпус корабля постепенно обрастает прилепившимися к нему моллюсками. Но теперь, когда у них наконец-то есть карточка от «Дней», все переменится. Отныне все будет совсем по-другому.

Она снова листает каталог, подбираясь к разделу «Часы», и там отыскивает другой предмет, который собирается непременно приобрести сегодня.

В самих этих часах на подставке нет ничего примечательного. Это имитация старинных часов в медном корпусе, со вставками «готической» филиграни, вьющейся кружевом поверх панелей темно-синего стекла; вместо ножек часы покоятся на спинах четырех крылатых херувимов, которые, пухлыми ручками поднося к губам трубы, изо всех сил трубят в них, раздувая щеки. Все это очень мило – однако в разделе часов выставлено множество других, куда более изящных и действительно красивых приборов для измерения времени. Но все дело в том, что образец, приглянувшийся Линде, – точная копия часов, некогда принадлежавших ее родителям и передававшихся по наследству по женской линии: от прабабушки к бабушке, от бабушки к матери Линды. Часы горделиво красовались на каминной полке в гостиной, мать Линды никогда не забывала вовремя завести их, а дважды в год хорошенько полировала, начищая медь до блеска. Это была, пожалуй, самая элегантная вещица в их доме и самая дорогая реликвия… до того дня; когда отец Линды позаботился о том, чтобы Линде они никогда не перешли по наследству.

Как только Линда увидела в каталоге «Дней» фотографию этих часов, она поняла: ей предоставляется второй шанс завладеть вещью, которой ее еще в детстве лишил один-единственный порыв слепой ярости. Казалось, часы сами терпеливо дожидались, когда же она найдет их на страницах каталога, и, лишь взглянув на снимок, она решила, что должна стать их владелицей. У нее просто нет выбора. И хотя Линда отметила закладками еще несколько товаров на сегодня, – ей было ясно: даже если она не купит больше ничего, то уж наверняка не шагнет за порог «Дней» без часов для себя и галстука для Гордона.

Светящиеся цифры табло на плите сообщают Линде, что время – 7.37. Через несколько минут она поднимется в спальню и разбудит Гордона, но пока еще можно понаслаждаться чаем, тишиной и спокойствием, а главное – сладостно-нетерпеливым посасываньем под ложечкой.

Сегодняшний день, убеждена она, будет величайшим в ее жизни.

Семь чудес древности: египетские пирамиды, висячие сады Семирамиды в Вавилоне, храм Артемиды Эфесской, статуя Зевса Олимпийского работы Фидия, Галикарнасский Мавзолей, Колосс Родосский и александрийский маяк на острове Фарос

«Северо-западная Площадь «Дней». Северо-западная Площадь «Дней».»

Фрэнк с усилием поднимается, складывает газету, сует ее в карман и пробирается к выходу из вагона; он держит пустой стаканчик из-под кофе и покачивается на ходу, приноравливаясь к торможению поезда.

Выйдя на платформу, он аккуратно кладет стаканчик в урну для мусора. Кроме него, здесь никто не вышел. Для покупателей – чересчур рано, да и для большинства работников тоже. На другом краю платформы ждут поезда пассажиры, едущие в противоположную сторону. Они тихо и угрюмо переговариваются между собой. На спинах их зеленых комбинезонов красуются логотипы «Дней» величиной с обеденную тарелку. Сбегая по лестнице к залу с билетными кассами, Фрэнк узнает в лицо ночного сторожа из «Дней», который усталым шагом поднимается ему навстречу. Раз ночной сторож так изможден – а об этом говорит его вид, – значит, и впрямь долгая выдалась ночь.

Фрэнк выходит со станции на Площадь «Дней», и навстречу ему, чуть не сбивая с ног, ударяет сильный порыв ветра. Магазин порождает собственный микроклимат: его стороны почти в два с половиной километра длиной создают сквозняки, словно в трубе; воздушные потоки, огибая здание, сталкиваются на всех четырех углах и образуют длинные тонкие вихри, которые вырываются наружу, спирально разбегаясь над площадью во все стороны, – так что декоративные кустарники дрожат на ветру, а пенные струи фонтанов отклоняются и перехлестывают через края бассейнов.

Фрэнк стискивает зубы, нагибает голову, точно бык, и начинает быстрым шагом пересекать площадь. Полы его пальто развеваются и липнут к ногам, а волосы мгновенно растрепываются. Ветер даже не столько холодный, сколько настырный и гадкий. Оттого что над площадью постоянно гуляют сквозняки, деревья здесь остаются чахлыми коротышками.

Железнодорожные станции расположены возле всех четырех углов Площади «Дней», а по ее периметру проходит маршрут автобуса, делающего по остановке посередине каждой стороны квадрата. Это означает, что покупателю, который добирается сюда общественным транспортом, нужно пройти пешком до магазина не менее полукилометра. Тех, кто приезжает на такси или на частном автомобиле, ждет сервис получше. Дороги, предназначенные только для такси, ведут к круглым площадкам перед четырьмя входами в магазин, а под площадью расположена семиэтажная подземная автостоянка с лифтами в вестибюлях. За подобным порядком скрывается безупречная логика – если, конечно, вы мыслите категориями торговца. Ведь те покупатели, которые помнят, что им придется тащить покупки домой в руках, покупать будут меньше, нацеливаясь в основном на маленькие, легкие и обычно менее дорогие товары. Неудобное расположение станций и автобусных остановок побуждает их пользоваться машинами и такси. А в салонах машин и такси места для покупок предостаточно. Кроме того, автостоянка – дополнительный источник дохода.

Фрэнк шагает по обочине подъездной дороги к «Дням», прикрывая глаза – не только для того, чтобы защитить их от колючих песчинок, которые поднимает и расшвыривает ветер, но еще и затем, чтобы не глядеть на здание. И все-таки краем глаза он видит, как высится впереди эта громада – настоящая гора, сложенная из кирпича. Похоже, площадь дает легкий уклон в ту сторону, словно первый и (как трубит слава) крупнейший гигамаркет в мире деформирует своей тяжестью поверхность планеты; впрочем, вполне возможно, такой уклон был просто частью общего архитектурного замысла, а цель его заключалась в том, чтобы по мере приближения к магазину шаги сами собой убыстрялись.