Печать богини Нюйвы - Яна Горшкова

– А! Гляди! Кто-то важный пожаловал! Сейчас босоту отгонят, тут все и выясним. Ну хоть что-нибудь…

Сказала, но сама себе не поверила. Вид у приближавшихся незнакомцев, бесцеремонно пинавших кланявшихся и отползавших крестьян, был очень уж недружелюбный. Длинные одежды, доспехи, мечи, о господи, самые настоящие мечи, копья, какие-то боевые трезубцы, луки… Впереди на гнедом коне – мрачный тип в броне и с мечом, сразу видно – офицер, а насчет господ офицеров у Люси иллюзии развеялись задолго до октября семнадцатого года. Это Татьяне – дворянке и барышне благородные господа ручку целовали, щелкали каблуками и отодвигали стульчик, а кухаркину дочку норовили все больше за задницу ущипнуть да прижать где-нибудь за кустами сирени на даче в Териоки… А уж какие разговоры вели, иной гопник с Лиговки постыдился бы! Впрочем, пролетарии классово чуждым элементам по части щупанья баб тоже не уступали. И Танюша знает далеко не обо всех опасностях, которых сестры чудом избежали за время скитаний. Приходилось Люсе и кокетничать, и флиртовать, и задницей крутить, и подпаивать, и забалтывать… а одного матросика так и вовсе с поезда столкнуть, пока он, голубчик, братушек не позвал и они всей толпой не навалились…

С китайцами даже в каком-то смысле было проще. Пока ты еще не проститутка, есть шанс выкрутиться.

А вот что взбредет в головы древним китайцам…

«Мы – белые, значит, по их понятиям, – красавицы несказанные, а хулидзын по-ихнему – так и вовсе демоница… Может, и проскочим. Может, и повезет. Если уж мы колчаковской контрразведке мозги запудрить смогли, так и тут прорвемся же, да?» – убеждала себя Люся, но чутье ей упрямо твердило: на этот раз старые методы могут и не сработать. Разница менталитетов потому что.

Она постаралась выпрямиться так же гордо, как и сестра, и, сурово сдвинув брови, мрачно зыркнула вокруг.

Татьяна и Люся

Сидеть в открытой повозке, качающейся из стороны в сторону, было жутко неудобно, Татьяну подбрасывало на каждом ухабе. Но, по крайней мере, ее никто не трогал, а густая темная вуаль защищала от посторонних взглядов, как и широкополая шляпа – от солнца. А тем для раздумий девушке хватало.

Самое ужасное, собственно, не то, что они с сестрой оказались в прошлом, причем довольно далеком. Этот невероятный факт у Татьяны вообще в голове никаким образом не укладывался. Глаза вроде бы видят вокруг все эти мечи, доспехи, островерхие шлемы, пучки волос с воткнутыми шпильками на макушках у мужчин, уши слышат разговоры, которых китайцы двадцатого века вести никак не могут, а веры в реальность нет. Будто не с Татьяной Орловской все это безумие происходит, а она со стороны наблюдает, точно на сеансе в кинотеатре. Надо думать, это рассудок во имя собственной безопасности от мыслей о перемещении во времени постарался отгородиться. А вот то, что их с Люсей разлучили, действительно ужасно.

С самого начала было понятно, что офицер своей выгоды не упустит. За непроницаемостью его тяжелого взгляда Татьяна сразу угадала работу деловой мысли. Пусть для невежественных крестьян две необычные женщины в диковинных одеяниях – опасные демоницы, а для него они – весьма ценный трофей, который как можно скорее следует обратить в звонкую монету… Или что у них тут в ходу? А не выйдет продать, так хоть обменять или подарить кому-то высокопоставленному ради выгодной протекции. К тому же самый тупой солдафон быстро смекнет, что, если девица с хвостами до сих пор не обратилась в адскую зверюгу и всех на куски не порвала, следовательно, она лишилась своей силы, а потому можно и нужно ее быстрее ловить и в клетку сажать.

Китайцы, они – большие прагматики, что сейчас, что века назад. Так всегда говорил папа, только в его устах звучало уважение, а на деле хваленая китайская прагматичность оказалась в три раза хуже традиционного русского разгильдяйства. Папа, как сестры выяснили уже в Шанхае, очень любил приукрасить действительность. Экзотическая страна чудес и древностей оказалась на поверку весьма и весьма неуютным местом.

Впрочем, папенькины сказки и добрую службу Татьяне сослужили тоже. Едва девушка увидела мужчину в доспехах и верхом на лошади, к тому же во главе вооруженного отряда, она поняла, что говорить правду нельзя ни в коем случае. Никому! Никогда! Чем фантастичнее история их с Люсей появления, тем лучше. Дикари-язычники любят сказки. И никакого страха, никаких криков с истериками.

Посему Татьяна Орловская высокомерно вскинула подбородок и посмотрела на офицера так, словно ожидала визита как минимум главного императорского евнуха, но ее надежды были жестоко обмануты.

– Кто вы такая? – осторожно спросил воин, предусмотрительно выставив перед собой меч.

Таня, ни мгновения не раздумывая, сказала четко и ясно:

– Небесная дева, – а потом сделала плавный жест рукой в сторону Людмилы и молвила: – А это моя сестра – дева-лисица.

Офицер, глянув на Людмилу повнимательнее, сразу же попятился.

Злополучные хвосты, которыми неведомый кутюрье скупо обшил подол Люсиного платья, были такими грязными и заскорузлыми, что принадлежать могли только давным-давно издохшим песцам. Но они были белыми, и это обстоятельство не на шутку встревожило местных. Солдаты тревожно переглядывались, указывая пальцами на экстравагантный аксессуар танцевального наряда, из-за их спин то и дело выглядывали перепуганные крестьяне.

– Люся, запомни, мы – небесные девы, – прошептала Татьяна. – Ни слова о России, ни звука про двадцатый век. Поняла?

– Угу, – буркнула та.

Слава богу, Люсе не нужно повторять дважды. Она уже и сама смекнула, что, чем дольше продержит местных в неведении, тем больше шансов уцелеть. Девушки уже выдавали себя и за генеральских дочерей, и за, прости господи, комиссарш, им к перевоплощениям не привыкать.

– Следуйте за мной, небесные девы, – выдавил представитель власти, а затем выкрикнул короткую команду своим подчиненным.

Девушек тут же взяли в кольцо и куда-то повели.

– Держи себя так, словно действительно только что с небес свалилась, – напомнила Таня сестре. – Но не переборщи.

Та для острастки зыркнула вокруг себя по-звериному злобно, чтобы не сомневались: небесные лисы – они не любят, когда их против шерсти гладят.

Их сопроводили в деревушку неподалеку, и недавние охотники на небесных дев вынуждены были таскать воду для стирки небесных нарядов и купания, делиться едой и «дарить» тележку, чтобы пришелицы ноги по дороге не били. Впрочем, от угощения «феи» категорически отказались.

– Мы пока не можем прикасаться к человеческой еде, – сказала Таня, церемонно отодвигая чашку с рисом и в очередной раз удивляясь, как так получается, что все вокруг понимают ее, а она – их. – Нам, привыкшим к небесному нектару, она может навредить.

И покачала головой совсем как привезенная отцом из Парижа игрушка – китайский болванчик.

– И то верно, – шепотом согласилась Люся. – Еще отравят или усыпят. Потерпим.

Но на рис посмотрела с некоторой тоской и сглотнула слюну.