Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

Внутренний второй пласт британской офшорной паутины составляют заморские территории – четырнадцать последних форпостов прежней Британской империи. Их население в совокупности равно четверти миллиона человек, и именно на этих территориях расположены самые засекреченные юрисдикции: Каймановы, Бермудские, Британские Виргинские острова, острова Теркс и Кайкос и наконец Гибралтар22.

Подобно коронным владениям, заморские территории имеют тесные, хотя и двусмысленные отношения с Великобританией. На Каймановых островах самой могущественной фигурой является губернатор, назначаемый ее величеством королевой. Он (до настоящего времени этот пост еще никогда не занимала женщина) председательствует в местном правительстве, членами которого являются выбранные на должности местные жители. Впрочем, реальные полномочия этого органа власти весьма ограничены. Губернатор ведает вопросами обороны, внутренней безопасности и международными отношениями. Он назначает комиссара полиции, комиссара по рассмотрению жалоб, главного аудитора, генерального прокурора, представителей судебной власти и других высших должностных лиц. Судом последней инстанции является Тайный совет Великобритании. Секретная разведывательная служба Великобритании, МИ6, как ЦРУ и другие спецслужбы, весьма активно действует на этой территории 23. Каймановы острова – пятый по величине финансовый центр мира. Там зарегистрировано 80 тысяч компаний, свыше трех четвертей хедж-фондов мира, а на депозитах хранятся 1,9 триллиона долларов – в четыре раза больше, чем в банках Нью-Йорка. В момент написания этой книги на островах был только один кинотеатр.

Какие темные дела творятся в офшорах, можно судить уже по одному факту, который я сейчас приведу: в 2008 году Каймановы острова сообщили МВФ, что имеют фиксированные пассивы (депозиты и другие обязательства) на сумму 2,2 триллиона долларов. Подобные цифры должны соотноситься примерно с такой же суммой активов, однако в отчете говорилось только о портфельных активах на сумму 750 миллионов долларов. А огромный разрыв так и не получил никаких объяснений.

Роль Великобритании в управлении этими территориями – далеко уже не явная, хотя все еще определяющая – служит фундаментом, обеспечивающим, с одной стороны, защиту довольно пугливому по природе своей мировому капиталу, с другой – опору офшорному бизнесу заморских территорий. Население Каймановых островов чувствует себя вполне счастливым от присутствия на своей территории британского представительства, а Великобритания в свою очередь, если случаются какие-либо скандальные разоблачения, всегда может сказать: «Не наше дело вмешиваться в их бизнес», – точно так же, как мы помним, она поступает и с коронными владениями. Фарсовая природа такого положения время от времени проявляется слишком очевидно. Когда на островах Теркс и Кайкос коррупция приобрела неконтролируемый характер, в августе 2009 года Великобритания ввела там прямое правление 24. Каждый раз, насколько возможно, она преуменьшает значение своей власти на этих территориях, стараясь тем самым отвлечь внимание и от своей роли, и от офшорных скандалов.

Внешний, третий, пласт британской паутины составляют Гонконг, Сингапур, Багамские острова, Дубай и Ирландия. Эти страны, при полной формальной независимости, тесно связаны с лондонским Сити25. Существуют и другие, более мелкие государства, вроде Вануату в южной части Тихого океана, где в 1971 году, за девять лет до предоставления стране формальной независимости, британское правительство учредило небольшой офшорный центр. Вплоть до сегодняшнего дня продолжают возникать все новые и новые налоговые гавани. В феврале 2006 года Гана заявила, что с помощью Barclays Bank, британского банка, примет офшорное законодательство. Страшно даже подумать о создании новой секретной юрисдикции в центре района прославившихся коррумпированностью нефтедобывающих африканских стран, тем более что шаги к созданию этой юрисдикции предпринимаются как раз тогда, когда Гана превращается в крупную нефтедобывающую страну.

Меня поражают отдельные черты сходства британской постколониальной сети офшоров и того, с чем я столкнулся в богатом нефтью Габоне, являющемся сердцем французской псевдоофшорной системы. К этому государству трудно применять принятые определения понятия «офшор», но его, подобно офшорам британской паутины, можно отнести к пережитку – или даже возрождению – старой империи. Нынешние элиты используют Габон, чтобы совершать на его территории то, что им не разрешено творить дома. Система Elf с ее скрытыми сделками между африканскими правителями и французскими политиками в огромной степени помогла Франции сохранить контроль над своими бывшими колониями, получившими независимость. И в этом – коренное различие французской постколониальной системы и британской офшорной паутины. Большинство бывших британских колоний в Африке, Индии и других частях света действительно независимы. Великобритания – в отличие от Франции – сумела и сохранить максимальный контроль над огромными потоками богатств, приходящих в африканские страны и уходящих из них, и участвовать в их движении и распределении, но делает она это тайно. Например, незаконно выводимый из Африки капитал главным образом направляется в существующую британскую сеть офшоров, где он служит интересам Лондона и управляется из Лондона. «Мне потребовалось много времени, – говорила Эва Жоли, – чтобы понять, насколько использование этих юрисдикций [налоговых гаваней] и их экспансия связаны с деколонизацией. Это современная форма колониализма».

* * *

Третья группа офшоров находится в США, где налоговые гавани всегда вызывали большее противодействие, чем в Великобритании – там лондонский Сити подавлял в зародыше любое внутреннее сопротивление своей всемирной офшорной политике. Государственная власть США пытается уничтожить офшоры и связанные с ними налоговые злоупотребления по меньшей мере с 1961 года, когда президент Кеннеди попросил конгресс принять такие законы, которые «стерли бы с лица земли» эти налоговые гавани 26. Еще до своего прихода к власти в 2008 году Барак Обама стал одним из инициаторов законопроекта о борьбе со злоупотреблениями в налоговых гаванях. Последовавшие после этого атаки лоббистов, пытавшихся защитить офшоры, – всего лишь мелкая вылазка в уже давно идущей войне.

Со временем позиция США претерпела изменения: от прямого противодействия налоговым гаваням правительство перешло к половинчатой политике: «если не удается с ними справиться, то надо к ним присоединяться». С 1960-х годов американские финансисты, чтобы обойти действующие в США правила и уклониться от налогов, толпами валили в офшорные зоны – сначала лондонского денежного рынка, потом внутренней британской сети, а затем и внешней. Выбор в пользу офшоров помог Уолл-стрит не только обойти жесткие нормы американского финансового регулирования, постепенно восстановить свою мощь, власть и влияние на политическую систему США, но и начиная с 1980-х годов превратить саму Америку в страну, которая, по некоторым показателям, ныне является самой важной налоговой гаванью в мире 27.