Привидение в зеркале - Роберт Лоуренс Стайн

Мы высыпали из раздевалки и направились на футбольное поле, которое находилось на другой стороне игровой площадки, принадлежащей нашей школе.

День и в самом деле был сырой, серый, с огромными штормовыми облаками, уныло проплывающими у нас над головами.

Дождь лил всю ночь, поэтому поле было влажное, с широкими грязевыми заплатками по всей траве. А весьма сильный ветер сдувал на нас мелкие капли дождя с окружающих площадку деревьев.

Я немного дрожал, когда занял свое место на поле. Команды у нас уже были сформированы, поэтому все прекрасно знали, кому где стоять.

Я играл форвардом. Я обернулся, чтобы посмотреть на Фреда, который был в моей команде. Он ненавидел футбол, поэтому всегда старался забиться куда-нибудь в дальний угол поля, чтобы ему не пришлось бить по мячу.

Но на обычном месте, в дальнем углу поля, я его не увидел.

Свисток возвестил о начале игры.

И тут я чуть не споткнулся от удивления: Фред уверенно вел мяч, удерживая его перед собой.

Он бил по нему короткими несильными ударами и так провел его через все поле.

«Он что, хочет споткнуться о мяч и угодить лицом в грязь?» – подумал я.

К еще большему моему удивлению, Фред не споткнулся, а отправил прекрасный пас Робби Макинтайру, игроку нашей команды. Робби увернулся от защитника и ударил по мячу. Вратарь отбил мяч своим плечом. Совершенно потрясенный, я увидел: Фред уже был на своем прежнем месте, вновь готовясь забить гол. И действительно, он с силой ударил по мячу и, послав его глубоко в ворота противника, забил гол.

Товарищи по команде похлопывали Фреда по спине в знак одобрения, жали ему руку.

– Так держать! – поздравил я его. Потом протянул ему руку, и он ответил мне таким крепким пожатием, что мне стало больно.

– Эй, полегче! – крикнул я.

Но Фред уже стоял на своем месте, на поле.

Похоже, сегодня утром он съел огромную тарелку пшеничных хлопьев, подумал я.

Но дальше игра продолжалась еще более удивительным образом.

Я имею в виду Фреда, который, собственно, всех и удивлял. Он был везде.

Где бы ни били по мячу, там был Фред.

Он перехватывал мяч на всех участках поля, забивал голы с расстояния в милю.

Он кричал, размахивал руками и аплодировал своим друзьям по команде. Он локтями расталкивал игроков, попадавшихся ему на пути, он оттеснял их в грязь, он наступал и наступал…

Теперь Фред полностью владел игрой. Он господствовал на поле. Господствовал!

Ничего подобного я никогда не видел. Тощий, трусоватый Фред, который не мог справиться даже с записанной на видео спортивной игрой, стирал с поля каждого, бешено забивал голы – один за другим, один за другим… Он принимал участие в каждой схватке на поле, присоединялся к каждому розыгрышу мяча.

Я прорвался сквозь круг аплодирующих друзей, столпившихся вокруг Фреда, и закричал:

– Фред! Ты был просто великолепен. Ты играл как одержимый!

К моему удивлению, его улыбка поблекла, а в глазах вспыхнула злоба.

Распихивая ребят, стоящих у него на пути, Фред, пошатываясь, подошел ко мне и схватил меня за грудки. Он схватил меня и притянул к себе с такой силой, что мои ноги оторвались от земли.

– У-у-ух! – произнес я.

– Что ты сказал? – взревел Фред.

– Я… х-м-м… сказал, что ты играл как одержимый. Ну и что тут такого?

– Никогда… больше… не говори… так! – прорычал Фред.

С яростным криком он прыгнул на меня и повалил на землю.

Я тяжело бухнулся на спину и почувствовал, что мне нечем дышать, – Фред сел мне на грудную клетку.

– О-о-о-у-у-у… мои ребра… – простонал я. Я не мог высвободиться и не мог вздохнуть. Фред обхватил меня за шею и начал душить.

– Ты выглядишь так, словно попал в автомобильную аварию, – сказала, покачивая головой, миссис Джонсон, наша школьная медсестра.

В ответ я тяжело вздохнул.

– Я думала, вы с Фредом друзья.

– А мы ими и были, – прошептал я.

Она промокнула мою рассеченную бровь ватой, смоченной в медицинском спирте.

– Двое учителей еле-еле оттащили его от тебя, Джейсон.

– Мне об этом рассказывали, – вздохнул я.

– Тебе повезло, что все ребра целы, – продолжала миссис Джонсон.

– Да уж, я просто счастливчик, – простонал я.

– Что на него нашло? – спросила она. – Казалось, он просто взорвался.

Я пожал плечами и потом инстинктивно сгруппировался. Каждое, даже самое небольшое движение вызвало дикую боль во всем теле.

– Он был просто одержимым, – сказал я. – А ведь Фред всегда ненавидел футбол. И он отвратительно в него играет, как и в остальные спортивные игры. Но сегодня…

Медсестра забинтовала мне голову.

– Ну, слава богу, его остановили, – сказала она и добавила: – Сегодня днем его родителям придется прийти к мистеру Рашу. Может быть, это поднимет тебе настроение.

– Нет, – отозвался я. – Он ведь мой друг. По крайней мере, я на это надеюсь.

Миссис Джонсон отправила меня домой, отдыхать. Я вошел в дом через кухню и взглянул на часы, висевшие над плитой. Всего лишь половина двенадцатого.

– Кто-нибудь есть дома? – слабо позвал я. Конечно, никого. Да и с чего бы это кому-то быть дома?

Клодия в школе. Мама на работе. У отца сегодня тоже первый день на новой работе.

– Что же мне целый день делать? – пробормотал я в раздумье.

Обычно я, не раздумывая, с удовольствием бы улегся спать, но сейчас одна мысль о простынях подняла во мне волну боли.

Есть я не хотел. Да и с желудком у меня было не все в порядке. Когда кто-то тебя сильно и с удивительным рвением бьет по животу, то мысль о еде, само собой, вызывает чувство тошноты.

Но я все-таки открыл холодильник и заглянул во внутрь. Немного жареного цыпленка в соусе, оставшегося от вчерашнего ужина.

«Отлично, – подумал я. – Если чуть попозже я захочу есть, у меня будет чем перекусить».

Было как-то непривычно и даже страшновато находиться дома в одиночестве во время уроков, когда вокруг нет не души. Гул холодильника казался чересчур громким. Пол скрипел под ногами. Я слышал даже тиканье часов в гостиной.

«Тебе нужно получше отдохнуть», – так сказала мне миссис Джонсон.

Я решил подняться в свою комнату, взять книгу, а потом спуститься в гостиную и завалиться с книгой на диван.

Мой живот и грудь наполнялись болью с каждой ступенькой, на которую я взбирался. Может быть, у меня все-таки сломано ребро, думал я, постанывая.