Талисман - Питер Страуб

Потом Смотритель оглянулся и заметил присутствие мальчика.На его лице засветилась доброжелательная улыбка. Джек почувствовал себя вбезопасности.

— Странник Джек, — сказал Смотритель. — А я-то уж былоиспугался, что ты забыл ко мне дорогу, хотя мы и стали друзьями. Рад вновьвидеть тебя, сынок.

— И я, — ответил Джек. — Я тоже рад тебя видеть.

Смотритель спрятал нож в карман и с неожиданной легкостьювыпрямился.

— Эта тишина давит на уши, — сказал он, окинув Джекаласковым взглядом. — Я как раз сейчас думал об этом. Старый добрый мирстановится все хуже. Путешественника Джека это тревожит. Верно?

— Да, что-то в этом роде, — начал Джек. Он еще не продумалдо конца, как рассказать о тревожащих его вещах. Это не укладывалось в обычныефразы, потому что в обычных фразах все выглядело имеющим смысл! Раз… два… три…Жизнь Джека сейчас не укладывалась в обычные рамки. Невысказанные слова рвалисьиз груди наружу.

Он с отчаянием посмотрел на стоящего перед ним высокогоседого человека. Руки Смотритель засунул глубоко в карманы; седые бровинахмурились, образуя глубокую вертикальную складку. Взгляд его светлых, почтибесцветных глаз встретился со взглядом Джека — и внезапно мальчику опять сталолегче. Он не понимал, отчего именно, но Смотрителю удавалось управлять егочувствами; как будто они встретились не неделю, а много лет назад, и сказалидруг другу гораздо больше, чем просто несколько слов.

— Ну, на сегодня хватит работать, — сказал Смотритель, глядяв сторону Альгамбры. — Еще немного, и я упаду от усталости. Ты ведь еще невидел мою контору?

Джек покачал головой.

— Пора немного отдохнуть, мальчик. Я уверен, пора.

Они миновали волнорез и пошли по выгоревшей траве,направляясь к строениям в дальнем конце парка. Смотритель удивил Джека: онначал напевать песенку:

Путешественник Джек, Путешественник Джек,

Ты уедешь навек, ты уедешь навек.

Очень труден твой путь, очень долог твой путь,

Но гораздо труднее назад повернуть.

«Это не совсем пение, — подумал Джек, — а нечто среднеемежду пением и речитативом».

Он вслушивался не в слова, а в звуки голоса Смотрителя.

Очень труден, дружок, очень долог твой путь

Не пытайся, не сможешь назад повернуть.

Исподтишка Смотритель поглядывал на Джека.

— Почему ты так называешь меня? — спросил его Джек. — Почемуя Путешественник? Потому что я приехал из Калифорнии?

Они дошли до билетных касс у входа в аттракционы, иСмотритель вынул руки из карманов своих широченных рабочих брюк, крутнулся накаблуках и лихо перемахнул через невысокую голубую ограду. Быстрота играциозность его движений были почти театральными — может быть, он знал, чтоДжек только сейчас собирался задать ему важный вопрос?

Ты уйдешь — мы запомним прощальный твой взгляд;

Никогда ты не сможешь вернуться назад.

Пел Смотритель.

— Что? — переспросил Джек. — Вернуться назад? Я не понимаю,о чем ты поешь!

Его удивило, что Смотритель ответил ему не песенкой, аобычным голосом:

— Хорошо, что ты не помнишь нашу предыдущую встречу, Джек.

— Нашу встречу? Где это было?

— В Калифорнии. Да-да, мне кажется, именно там. Ничего, чтоты не помнишь, Путешественник Джек. Это продолжалось всего несколько минут. Ибыло это… дай вспомнить… четыре-пять лет тому назад. В тысяча девятьсотсемьдесят шестом.

Джек с удивлением уставился на старика. В тысяча девятьсотсемьдесят шестом? Ему тогда было всего шесть лет.

— Я покажу тебе мою контору, — сказал Смотритель, и прошелчерез турникет к аттракционам. Джек последовал за ним, оценивающе разглядываяпрекрасную осанку спутника и удивляясь легкости его походки. Со спиныСмотрителю нельзя было дать более двадцати.

Потом сторож остановился, освещенный яркими лучами солнца, ив глаза бросились посеребренные старостью волосы спутника. Джеку пришло вголову, что Смотритель Территорий — это ключик к его снам и ко всемупроисходящему.

Семьдесят шестой год? Калифорния? Он был уверен, что никогдане встречал Смотрителя в Калифорнии… а мысли его уже были далеко, и из глубинпамяти вставали картины тех дней, когда он, шестилетний мальчик, каталигрушечную машинку на ковре в офисе своего отца… отец и дядя Морган непонятно говорилио снах и видениях.

«У них есть магия, как у нас — физика, верно? Аграрноегосударство, использующее магию вместо науки. Ты представляешь, сколько пользымы могли бы им принести, дав хотя бы электричество. А если дать современноеоружие этим славным ребятам? Что ты думаешь по этому поводу?» «Подожди, Морган,у меня есть мысли, которые, очевидно, еще не пришли тебе в голову…» Джекуслышал голос отца, и это видение показалось ему удивительно реальным. Он вновьпоспешил за Смотрителем, который открыл дверь маленькой красной сторожки ивыглядывал изнутри, странно улыбаясь.

— В твоей голове что-то сидит, Путешественник Джек. Что-то,что мешает тебе, как назойливая муха. Давай зайдем внутрь, и ты мне всерасскажешь.

Он улыбался все шире. Джек мог бы повернуться и убежать, ноСмотритель излучал доброжелательность и гостеприимство — все морщинки на еголице светились, — и мальчик вошел вслед за ним.

«Офис» Смотрителя изнутри, как и снаружи, был выкрашенкрасной краской. Не было ни стола, ни телефона. Две тусклые лампочки едваосвещали помещение. Посреди комнаты стоял деревянный вертящийся стул, компаниюему составлял другой стул, обитый прочной тканью.

Ручки стула подверглись, казалось, нашествию несколькихпоколений кошек: лохмотья ткани свисали вниз, образуя бахрому; деревянныеспинки были изрезаны множеством чьих-то инициалов. Никудышная мебель. В одномуглу стояли две стопки книг, покрытых толстым слоем пыли, в другом — старенькийпроигрыватель и электрический обогреватель. Взглянув на последний, Смотрительсказал:

— Пришел бы ты сюда в январе-феврале, парень, ты бы понял,зачем я его купил. Здесь бывает очень холодно!

Но Джек в это время рассматривал картинки, украшавшие стены.Все, кроме одной, были вырезками из журналов. Обнаженные женские груди размеромс арбуз на фоне унылых деревьев и вереница снятых крупным планом ног. Некоторыеиз женщин были не моложе его матери, другие казались всего несколькими годамистарше самого Джека. Глаза мальчика скользили по их лицам — молодым и не оченьмолодым, по розовым, шоколадно-коричневым или медово-золотистым телам, и Джекнемного смущался стоящего за спиной Смотрителя. Потом его взгляд наткнулся напейзаж посреди фотографий обнаженных тел, и у мальчика перехватило дыхание.