Гении исчезают по пятницам - Фридрих Незнанский

— Нашел?

— Пока еще в поисках, — вздохнула Анна Львовна. — А что же вы, и коллег его подозреваете, может, соседей наших?

— Мы никого пока не подозреваем. Мы проверяем любые возможности.

— Ну ладно, — похоже, не поверила тетушка. — Смотрите кассету. Чайку вам еще принесу.

— Нет-нет-нет! — запротестовал Денис, но, видя, что Анна Львовна огорчилась, добавил: — Может, попозже…

Кассета начиналась последними кадрами какого-то бразильского сериала, потом был длинный блок рекламы, — очевидно, Эренбург установил на видеомагнитофоне время начала передачи по программе, а реально она началась минут на десять позже. Денис промотал ненужное. Наконец в кадре появился большой круглый стол и ведущий Марк Венцель — социолог, профессор, лауреат Всероссийской премии за выдающийся вклад в популяризацию науки — представил гостей передачи. Два академика — Сергей Беспалов и Рафаил Арутюнян, замминистра образования Ефим Полянчиков и член совета по делам науки при президенте РФ Герман Сысоев. Эренбург не зря заинтересовался этой передачей. Маститые ученые собрались поговорить на интересующую журналиста тему — об убийствах ученых.

Венцель длинно и довольно скучно предварял беседу: дескать, и без того ученым в России несладко, а тут еще открылся на них сезон охоты. Денис терпеливо выслушал вступительное слово, не почерпнув из него ни капли информации. Потом стали говорить гости, — естественно, начали с министерского чиновника. Тот тоже ничего путного не сказал. Посетовал только: когда у нас в науке наконец все начало налаживаться, деклассированные элементы проявили интерес к ученым и содержимому их кошельков. Но сетовал пространно — минут пять. Потом высказался президентский советник: дескать, вся научная общественность обеспокоена, а особенно Академия наук. Академики живо эту обеспокоенность подтвердили: Беспалов — от имени РАН, Арутюнян — от имени РАМН. По кругу очередь докатилась снова до Венцеля. Он стал называть погибших поименно, перечисляя заслуги и звания. Остальные кивали, добавляли что-то, сокрушались, что гибнут поистине великие ученые.

Наконец вроде бы наметилось что-то интересное. Академик Беспалов с глубокомысленным видом вопросил:

— Кто следующий?

Министерский чиновник и президентский советник наперебой запричитали:

— Хватит уже! Должно же это когда-нибудь закончиться!

Но тут же сами и усомнились, что закончится просто так, вдруг, как и началось. Вопрос «кто следующий?» повис в воздухе, все дружно и глубоко задумались.

Арутюнян начал строить прямо на столе воображаемый штабель трупов. То есть он, наверное, не это имел в виду, но выглядело это именно так. Он изображал ладонями слои и перечислял снова:

— Осталась ли область науки, не понесшая потерь? Микробиология, психология…

— Технология и химия, — добавил Полянчиков.

— Юриспруденция, — поддержал Сысоев.

Очередь опять дошла до Венцеля.

— И венчает всю эту анархию…

Логично было бы сказать «иерархию», подумал Денис, и назвать математику и физику, там, наверное, тоже были жертвы. Но поправиться и закончить Венцель не успел.

— Никто! — взвизгнул вдруг Беспалов. — Никто не застрахован! И это страшно, друзья!

После этой истерической реплики все как-то засуетились, начали уверять друг друга, что все будет хорошо, на том передача и закончилась.

Денису было довольно сложно все это воспринимать, поскольку называвшиеся фамилии были ему незнакомы, о подробностях убийств не говорили, о результатах следствия — тоже, беседа получилась практически бесконфликтой, а потому нудной, и вообще все пятеро на разные лады повторяли, что нынче быть ученым в России — это значит попасть в группу риска. Передача сильно напоминала комплексную панихиду по погибшим.

Эренбург-то, наверное, погрузился в тематику, поэтому мог увидеть что-то интересное или подтверждающее его собственные мысли, а может, он, наоборот, собирался использовать эту беседу как пример непонимания ситуации даже коллегами и друзьями жертв. Или записал передачу, просто чтобы похвастать тетушке, пальцем показав на академиков, с которыми он пил чай, не выглядя клиническим идиотом.

Анна Львовна гремела чашками на кухне. Денис спрятал кассету обратно в коробку, отметив механически надпись на ярлычке, очевидно сделанную рукой Эренбурга, «Эврика. 19 июля» — передача довольно свежая. На всякий случай попросил у тетушки:

— Можно я возьму это ненадолго?

— Конечно, — вздохнула она. — Надеюсь, вы найдете этих бандитов. А мне, если что-то будет нужно, звоните в любое время, я не уеду, пока Косте не станет лучше. Врачи молчат, но я чувствую, что все будет хорошо, он выкарабкается.

— Обязательно, — кивнул Денис. — А не подскажете, в какой квартире живет женщина, что спугнула воров от вашей двери?

— Светлана? Вы хотите с ней поговорить?

— Хочу, — сознался Денис.

— Ну тогда лучше я вас ей представлю, иначе ничего не получится. Я вам говорила, она очень подозрительно относится к незнакомым людям.

Соседка была дома. Анна Львовна, переборов любопытство, ушла к себе, а Денис пообщался с бдительной Светланой. Она рассказала, что дверь пытались взломать двое мужчин, высокие, среднего возраста — тридцати пяти — сорока лет, худощавые, аккуратно одетые. Никаких особых примет воров она не заметила и описать затрудняется, но, если еще раз увидит, узнает обязательно.

С патрульными Сева гораздо быстрее нашел общий язык. Орлы отдыхали: попивали кофе в уличной забегаловке. Ситуация была располагающая, и сыщик ею воспользовался.

— Кровищи-то было, кровищи! — с восторгом рассказывал совсем молодой сержант, очевидно еще не привыкший к подобным событиям. Его коллега, более зрелый старшина, только скептически дернул уголком рта на это восклицание. Но оба напарника были единодушны в том, что рана выглядела очень страшно: на лбу и темени — длинная вмятина, череп, скорее всего, пробит. И хотя от мужика разило пивом, как будто он в нем искупался, они даже не подумали отправлять его в вытрезвитель, а сразу вызвали «скорую».

— А он был один? — спросил Сева.

— В смысле — без собутыльников? — уточнил старшина. — Не-е, один. Толпа, понятно, вокруг собралась, девушка какая-то пыталась даже ему первую помощь оказать. Но в «скорой» с ним никто не поехал, и, когда мы начали выяснять, не знает ли кто его, чтобы не тормошить лишний раз в поисках документов, никто не вызвался.

— А появился он откуда? Из машины вышел, пешком пришел?

— А кто его знает!.. — пожал плечами сержант. — Мы только успели его «скорой» сдать, а тут драка бомжей, потом рокеры малолетние, потом…

— Короче, хоть вокзал и не наша непосредственно территория, — добавил старшина, — тамошний контингент и сюда достает. Бомжи, беспризорники, проститутки, менялы, кидалы, майданники… И это плюс к обычной бытовухе, которой и так выше крыши.