Время мушкетов - Денис Юрин

Хоть у полковника Штелера и не было опыта придворного, но двадцать пять лет службы в армии способны научить многому. Когда двери кабинета распахнулась, комендант встретил высокого гостя в парадном мундире, при всех орденах и с самой обворожительной из своих казенных улыбок. Не стоит и упоминать, что количество яств на столе возросло, в кабинете появились второе кресло, свечи, пара растрепанных музыкантов и самые лучшие столовые приборы.

– Пшли во-о-он! – взревело ворвавшееся в кабинет чудовище двухметрового роста и швырнуло облепленный грязью мокрый плащ на спинку одного из лучших во всей колонии кресел.

Музыканты быстро смекнули, что приказ относится именно к ним, и поспешно ретировались. Двое солдат за спиною приезжего тоже поспешили удалиться на безопасное расстояние. Они были свидетелями инцидента во дворе и, в отличие от коменданта, знали, что часовых покалечил разъяренный великан, а не его молчаливые, вполне безобидные охранники.

– Что за бардак?! Дороги – дрянь, городишко – тифозная деревуха! Укрепления ни к черту, солдаты – быдло, а их командир спесивый болван! Если б не устав, и ему пару раз по харе заехал бы! – прорычал ревизор, протягивая коменданту потрепанный, замусоленный конверт, из которого торчал краешек верительной грамоты.

Полковник Штелер обомлел и даже не сразу принял из рук великана конверт. Все ревизоры поначалу недовольны и громко кричат, этим коменданта было не удивить. Манеры ревизора оставляли желать лучшего, но сей удручающий факт тоже был делом привычным. Вынужденные держать себя в строгих рамках приличий, королевские чиновники обычно пускались во все тяжкие, как только покидали пределы столицы. У них сразу за спиной вырастали крылья значительности, а на груди появлялась табличка: «Важная особа из Мальфорна». Полковника шокировало нечто другое, куда более важное и совершенно не соответствующее ситуации – лицо ревизора и его одежда. В голове Штелера даже промелькнула мысль, что перед ним разбойник и мошенник, ограбивший должностное лицо и завладевший его бумагами.

Широкие скулы и лоб, короткая поросль седых волос и длиннющие усы, какие носили на юге Геркании лет сто назад, если не ранее. Руки землекопа со сбитыми до мозолей костяшками; бугры мышц, казалось, разрывающие непрочную ткань одежды. Опаленные брови и поперечный шрам на правом виске – след от едва не убившей картечи. В лице приезжего не было ни капли благородства, ничего, что указывало хотя бы на недолгую службу при королевском дворе. Одежда ревизора заслуживала отдельного внимания, это был видавший виды мундир обычного пехотного майора, кажется, керборского полка. На боку болтался не меч, не изящная, парадная шпага, а массивный пехотный бастард с местами проржавевшей, не чищенной лет пять рукоятью.

Пока комендант вертел в руках бумаги и смотрел на гостя примерно так же, как ученый рассматривает новый вид бабочки, пехотный майор плюхнулся в кресло и стал быстро уничтожать запасы съестного, причем деликатесами, салфетками и столовыми приборами он пренебрег. Нежный слух полковника был многократно оскорблен чавканьем, постаныванием, порою и звериным рыком, а именно в те моменты, когда посетителю не удавалось с первого раза оторвать зубами от кости особо жилистый кусок мяса.

Полковник Штелер уже открыл было рот, чтобы призвать к порядку разнузданного нахала, а затем крикнуть стражу и арестовать самозванца, но великан, для которого комендант при всем желании не мог подобрать иных слов, как «животное» и «мужлан», вдруг оторвался от еды и испепелил его суровым взглядом.

– Чего бумагу даром мусолишь?! Ты ее почитай! – произнес пехотный майор, как будто угадав мысли старшего по званию.

Конверт оказался подлинным, подписи и печати на грамоте тоже. Более того, к великому расстройству коменданта, в письме было указано, что в связи с «особыми обстоятельствами» проведение ревизии колонии поручено майору Шриттвиннеру, приписанному к керборскому пехотному полку. Во избежание недоразумений в верительной грамоте приводилось и довольно подробное описание внешности майора.

– А позвольте узнать, господин майор, что это за обстоятельства такие особые? – снова растянув лицо в улыбке, осторожно начал беседу полковник. – Нет, нет, поймите меня правильно… Я ни в коей мере не ставлю под сомнение ваши полномочия, но согласитесь, это довольно странно…

– Садись, – произнес майор и легко, одной рукой пододвинул к полковнику тяжелое кресло. – В свое время узнаешь…

– И когда же оно наступит, «мое время»? – Хоть полковник и злился, но все же сел за стол.

– Скоро. В полночь говорить бум… – прочавкал майор, а затем непринужденно, между делом, заявил: – Кстати, прикажи слугам еще жрачку нести, да пусть повара спать не ложатся. Щас к нам генерал-губернатор пожалует, вот втроем и поговорим, вот ты все и узнаешь…

* * *

Хлеб за ртом не ходит, чиновник никогда не будет бегать за посетителем, чтобы поставить на его бумагах небрежную закорючку. В мире есть определенный порядок вещей, который никому не дано изменить. Королевские ревизоры хоть и могли совать длинные носы куда ни попадя, хоть и имели право докучать генерал-губернатору расспросами, но знали границу, которую нельзя перейти. Майор Шриттвиннер был единственным проверяющим на памяти коменданта, кто осмелился вызывать к себе губернатора да еще заставил его покинуть дворец и отправляться в опасное ночное путешествие за пределы колониальной столицы.

Полковник был убежден, что это глупая шутка, какой-то неуместный розыгрыш, но стоило лишь колоколу на церковной часовне ударить двенадцать раз, как за воротами казарм затрубили герольды. Наученные горьким опытом часовые не стали пререкаться и тут же бросились открывать тяжелые створки ворот. На плац въехала позолоченная карета с гербами генерал-губернатора и эскорт из полусотни кавалеристов первого дельборгского полка.

«М-да… видать, не только обстоятельства особые, но и полномочия… – подумал полковник, чуть ли не подавившись рябчиком. – Дело не в растратах, не в злоупотреблениях властью. Кто из нас не грешен? На такое недруги постоянно жалуются да самому королю доносы строчат. К такому в Мальфорне привыкли. Зря я, ох зря целых два дня как ошпаренный бегал, бумаги в порядок приводил. Этот мужлан в бухгалтерских книгах копаться не будет, вряд ли он там что-то поймет, да и отчеты ему без надобности, разве что мягкая бумажка понравится… Видать, серьезная оказия приключилась. Неужто заговор при дворе зреет или война с дикарями на носу?»

Более чем скромное, совершенно не помпезное появление в кабинете коменданта генерал-губернатора графа Корпштайна не дало ответа на загадки, а, наоборот, только увеличило их число. Рослый и статный, облеченный могуществом и безграничной властью на всем герканском правобережье Удмиры вельможа не величественно вплыл в жалкую комнатушку, а робко вошел и застыл в нерешительности на пороге. Неизвестно, как прошла первая встреча графа с майором в Дельборге, но, видимо, от нее у вельможи остались неизгладимые впечатления. Полковник впервые увидел правителя в дорожном костюме, без дюжины сопровождающих слуг и молчаливым, как нашкодивший школяр перед поркой. Хоть Штелер и находился в полуобморочном состоянии, но инстинкт самосохранения взял верх над приковавшими его к столу эмоциями. Комендант шустро вскочил и, отвесив губернатору довольно грациозный поклон, пододвинул к нему лучшее, специально прибереженное на случай посещений важных персон кресло.