Клиническая ложь - Ирина Градова

– Что?

– Все то же самое: хозяйка дала бы ей денег на аборт и отступные!

– А вы не допускаете мысли, что Роман мог захотеть жениться?

– Ромка? Жениться?! Да вы что, с дуба рухнули… Простите, конечно.

– Но вы же сказали, что он влюбился в Дарью!

– Влюбиться не означает жениться, понимаете? Ромка парень веселый, разбитной, спортивный – куда ему жениться? Сегодня в одну влюбился, завтра – в другую!

– Тогда почему ваша хозяйка так испугалась и предложила Дарье деньги?

– Так ясно почему – не хотела ждать, пока ситуация усугубится! Если бы Ромка заигрался и сделал Дашке младенчика, пришлось бы выложить куда больше денег, а если бы не удалось уговорить ее на аборт, пришлось бы тащиться в суд и решать насчет алиментов… Так что хозяйка поспешила избавиться от проблемы, пока не поздно!

– Ладно, спасибо вам, Гуля, за информацию, – пробормотал Белкин, радуясь, что ему, пусть и случайно, удалось добыть ценные сведения.

– Не забудьте – вы обещали!

– Никто о вас не узнает, не беспокойтесь. Мне бы еще с Романом поговорить…

– А вот это у вас никак не получится!

– Это почему же?

– Потому что его услали за границу.

– Серьезно? Когда?

– Да вот сразу после того, как хозяйка с Дашкой расплатилась. Наверное, она думала, что сынок может взбрыкнуть. Или Дашке не доверяла, поэтому решила обезопаситься: Ромка поехал в какой-то немецкий университет. На полгода вроде бы… Ну, я пойду, а то меня хватятся. И не забудьте о своем обещании!

Развернувшись, горничная заторопилась прочь.

Белкин постоял немного, размышляя над услышанным, а потом решительно двинулся в том же направлении: в дальнейшем обходе домов необходимость отпала, и ему требовалось встретиться с Антоном, чтобы доложить ему о разговоре с Гулей.

* * *

Идя к реанимации, Мономах убеждал себя, что ему не следует этого делать: в конце концов, кто ему этот неизвестный парень – брат, сват, друг? Да он его видел всего один раз в жизни и еще вчера был совершенно уверен, что не увидит больше никогда!

Но слова Суламифи Кац о том, что личность пациента не установлена, отчего-то зацепили Мономаха, и он решил, что должен попытаться помочь. Ну, или хотя бы выяснить, есть ли подвижки в его деле – вдруг родственники нашлись и беспокоиться больше не о чем?

На стуле у дверей реанимации сидел человек в форме, и Мономах сразу понял, что сидит он там именно по поводу неизвестного.

Он намеревался проскользнуть мимо, но полицейский поднялся и заступил ему дорогу.

– Простите, вы случайно не к неизвестному пострадавшему идете? – спросил он.

Мономаху бы сказать, что нет, и идти себе дальше, но он честно ляпнул:

– Да, к нему. Хотел проведать после операции…

– Вы принимали в ней участие?

Мономах кивнул.

– Отлично, а то я хотел встретиться с доктором Кац, но она занята и, как мне сказали, не освободится еще несколько часов!

– Сомневаюсь, что смогу вам помочь…

– А вот это мы посмотрим, доктор, посмотрим! Мы можем где-то поговорить? Ну, в смысле, где не так холодно?

Полицейский поежился, хотя и был в полном обмундировании.

– Сначала, если не возражаете, я хотел бы сделать то, зачем пришел, – сказал Мономах.

– Как я могу возражать? – пожал плечами служитель закона. – Только парень ведь все еще без сознания… Но вам виднее, вы же врач! – И он освободил проход, пропуская Мономаха к дверям.

Поговорив с реанимационной медсестрой, Мономах выяснил все, что хотел: состояние пациента стабильно тяжелое, изменений нет. Его держат на обезболивающих и седативных ввиду серьезных травм, и в ближайшие пару суток он, скорее всего, в себя не придет. Что на самом деле неплохо, так как в его положении отсутствие сознания скорее плюс, нежели минус.

Поглядев некоторое время на неподвижного, закутанного в бинты, словно египетская мумия, парня, Мономах оценил правоту сестрички и покинул палату реанимации.

У него имелась слабая надежда, что полицейский передумал с ним беседовать и ушел, но тот по-прежнему сидел на стуле, сторожа выход.

– Ну, как впечатление? – поинтересовался он, поднимаясь навстречу Мономаху.

– Все в пределах нормы, – ответил тот.

– Скажите, есть ли шанс, что пациент скоро очнется? А если очнется, то сможет ли рассказать, что с ним произошло?

– О том, есть ли повреждения мозга, пока рано судить – нужно время. А зачем вам его показания, разве вы не знаете, что случилось?

– Давайте проясним ситуацию… как мне вас называть?

– Владимир Всеволодович Князев, заведующий отделением ТОН.

– Каким-каким отделением? – переспросил полицейский.

– Специализированным травматолого-ортопедическо-нейрохирургическим, сокращенно – ТОН, – пояснил Мономах.

– А я – сержант Котов, Иван Леонидович.

– Вы ведь не из ГИБДД, верно, Иван Леонидович? Форма не та.

– Вы совершенно правы, Владимир Всеволодович, я – дознаватель. Коллеги из ГИБДД передали мне дело, поняв, что оно, скорее всего, не так просто, как казалось.

– То есть вы должны установить, имел ли место несчастный случай или что-то еще?

– Точно. Есть здесь тихий уголок, где можно выпить кофе? Ну, хоть чего-нибудь горячего?

– Пойдемте в кафетерий, – предложил Мономах, помимо собственной воли ощущая привычное возбуждение оттого, что в деле неизвестного что-то нечисто. – Там сейчас мало народу!

– Отличная мысль! – обрадовался дознаватель. – После вас, док!

Когда они устроились в кафетерии, где, как и предсказывал Мономах, людей было кот наплакал, беседа возобновилась.

– Так почему же в ГИБДД решили, что по делу необходим дознаватель? – спросил Мономах, дав собеседнику минут пять, чтобы насладиться хоть и не лучшего качества, но все же горячим кофе.

– Вы в курсе, где обнаружили потерпевшего, Владимир Всеволодович?

Тот покачал головой.

– Честно говоря, я о нем вообще ничего не знаю – ну, кроме того, что его имя неизвестно.

– Ясно. Дело в том, что нашли паренька в районе поселка Вартемяги. Знаете, где это?

– Под Всеволожском?

– Точно, от Питера примерно в тридцати километрах.

– Так, может, он и сам оттуда?

– А вот и нет: во всяком случае, ни в Вартемягах, ни во Всеволожске никто не заявлял о пропаже такого человека! Но проблема не в этом, а в том, что я посетил место, где его, по словам тех, кто позвонил в полицию, сбила машина.