Наследный принц Андрюша - Владимир Георгиевич Машков

— Давай поговорим,— согласилась Настя, присаживаясь на диван.— Но, может, лучше поедим и поговорим одновременно?

Настя вскочила на ноги, но Матвей сердито стукнул палкой об пол, и она покорно села на диван, сложив руки на коленях.

— Так вот, — важно начал Матвей,— я решил, что Андрею, моему внуку, бессомненно, лучше будет переселиться в мою квартиру. Лето кончается, скоро — первое сентября, и в городе Андрею лучше жить у меня — у меня двухкомнатная квартира на одного, а у вас на двоих… И, вообще…

— И вообще? Договаривай,— нетерпеливо произнес я.

С первых же слов Матвея я впился глазами в Андрюшу. Внук, глядя на Матвея, шевелил губами, точно суфлер, подсказывающий актеру слова роли. Я не сомневался, что Матвей высказывал мысли, которые внушил ему Андрюша. И это тот самый Матвей, который всегда имел собственное мнение и, не боясь, говорил все, что думает…

— И вообще, я думаю, что, бессомненно, дам внуку правильное воспитание, лучшее, чем он получит — закончил Матвей.

Ну, это, пожалуй, Матвей и сам мог придумать, как и нелепое слово — «бессомненно», чудовищный гибрид, составленный из вполне нормальных слов — «без сомнения» и «несомненно».

— Может, у тебя Андрюша и получит лучшее воспитание, не знаю,— Настя вступила в бой с открытым забралом,— но то, что он похудеет, я уверена… Кто у вас будет готовить обеды?

Матвей заерзал на стуле, поглядывая на Андрюшу. Ага, значит, как отвечать на этот вопрос, они не договорились. Все правильно, для мальчишки еда — дело десятое, открыл холодильник и перекусил.

— Я буду готовить,— не дождавшись подсказки, брякнул Матвей.

— Знаю я твои овощные супчики из концентратов,— махнула рукой Настя.— Себе желудок угробил, язву нажил, и внуку хочешь? Я тебе не позволю.

Я заметил, что при этих словах бабушки Андрюша сглотнул слюну. Ага, в обороне противника появилась брешь. Если как следует нажать, можно уложить его на лопатки.

— Во-первых, язву я нажил в партизанах,— в Матвее проснулся заядлый спорщик,— а во-вторых, мы будем ходить в столовую…

— В столовой еще легче угробить желудок,— не сдавалась Настя.

Матвей снова оглянулся на Андрюшу. В их расчеты, по-видимому, не входило такое яростное сопротивление Насти, и Матвей уже не знал, чем крыть ее аргументы. Но тут вскочила Анюта, сидевшая рядом с бабушкой на диване.

— Я буду готовить обеды Андрюше,— выпалила девочка,— и деду Матвею тоже.

— Не встревай, кнопка! — не стерпела Настя.

— Я не кнопка,— обиделась Анюта.

— Твоя дочь доверила мне сына,— Настя снова напала на Матвея,— значит, она считала, что у меня ему будет лучше, чем у тебя… Нет, я никуда не отпущу внука…

— Моя дочь тебе доверила, а я отменяю ее решение, потому что я отец…

Матвей стукнул палкой об пол, словно ставил точку в затянувшемся споре.

Я изредка бросал взгляды на Андрюшу и видел, что он с любопытством наблюдает за перепалкой деда и бабы. Мне кажется, ему доставляло наслаждение, что из-за него разгорелся сыр-бор, ломаются копья и перетягивают канат… Семь городов спорили из-за Гомера… А из-за Андрюши — два деда и одна баба…

— Братцы! Настя, Матвей! — примирительно начал я.— Что же мы решаем за внука? Пусть Андрюша сам скажет, где он хочет жить.

Ну посмотрим, как внучек выкрутится. А то, понимаешь, привык прятаться за чужой спиной и загребать жар чужими руками…

— Ну, посуди сама, бабушка,— заговорил Андрюша проникновенно.— Дедушка живет один-одинешенек, а теперь с ним будет живая душа… Заболеет, хоть стакан воды подам…

Бабушка притихла. Прав внучек — сто раз прав. Побил ее внучек, ее же словами побил. Может торжествовать победу. И расправляться с побежденным, как ему захочется. Но внук великодушен.

— Бабушка, как же я обойдусь без твоих обедов, без твоих оладушек,— подлизался Андрюша к бабушке.— Я к тебе часто буду приезжать.

Умеет, чертяка, улыбнуться, в нужный момент сказать нужное слово, и бабушка уже размякла, забыла о перепалке.

— Кстати, когда у нас сегодня обед? — спросил Андрюша.

— Ой, пора готовить,— спохватилась бабушка.

— Дед, как здоровье? Вездеход в строю? — и для меня у Андрюши нашлось доброе слово, и меня он не забыл и одарил улыбкой.

И об Анютке вспомнил:

— Ну что, кнопка, пошли искупаемся, а то скоро лету конец…

У Анюты на глаза навернулись слезы.

— Я не кнопка, сколько можно говорить!

— Извини, пожалуйста,— Андрюша прижал руки к груди.— Аня, Анна, Аннушка…

Удивительно, как быстро могут высохнуть слезы у одиннадцатилетней девочки. В одно мгновение. Даже быстрее.

Вот и поговорили — по-родственному, душевно, тепло. Никого не обидели, всех утешили. Ах, внучек, ах, волшебник! У них в столице все такие разумные или он в единственном числе?

Дети пошли на озеро, Настя занялась стряпней, а я потащил Матвея, который снял, наконец, пиджак, на огород похвалиться тем, как все растет и процветает. Не оставлял я надежды обратить Матвея в свою веру — сделать из него садовода. На сей раз Матвей благосклонно внимал моим рассказам. Он был рад, что трудный разговор позади.

Но он рано радовался. Я держал про запас еще один каверзный вопрос. Его я решил задать после обеда.

Настя долго готовила обед. Мне кажется, в душе ее теплилась надежда — а вдруг обед перевесит все аргументы и внук останется у нас, на даче.

Обед пришелся Андрюше по вкусу. Видно, супчики из концентратов сидели у него уже в печенках. Он мычал от восторга, потому что рот был занят. Настя бросала торжествующие взгляды на Матвея. Но тот старательно жевал вставными зубами мясо и был так поглощен этим занятием, что ничего не замечал вокруг.

Обед приближался к завершению, когда я задал вполне невинный вопрос:

— А как быть со школой?

— С какой школой? — переспросил с набитым ртом Андрюша.

— Специализированной, английской,— объяснил я.

— Ох, как мне надоели эти специализированные школы,— поморщился Андрюша.

— Но ведь твоя мама просила,— сказал я.— Я ходил, договаривался с директрисой. Поверь, это было нелегко… Сейчас надо оформлять документы…

Неожиданно мне на помощь пришла Анюта.

— Это очень хорошая школа,— подала она голос.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Андрюша.

— А я в ней учусь,— сказала Анюта.

— Ну раз там учится Анюта,— объявил Андрюша,— пойду и я в эту школу. Тебе это устраивает,