Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров

изнурительной тренировки в зале и особенного жесткача от Степанчука на льду большинству из молодых и горячих сейчас хотелось поразмышлять не о продолжении карьеры, драфте, будущих клубах и контрактах, а всего лишь о плотном ужине и мягкой постели.

А тут еще Тоша Малкин (не родственник, а однофамилец именитого магнитогорского хоккеиста), мельком проходивший мимо тренерской, услыхал, что помощник Степанчука на общественных началах Петр Елизаров завтра едет с ними в Челябинск. До этого ведь не ездил, чем в разы облегчал их участь, позволяя игрокам хоть немного перевести дух и остерегаться гнева одного только коуча.

Огласив новость в раздевалке, Антон, худощавый, но бойкий, трудолюбивый черноволосый нападающий, разве что не вышедший подходящим ростом и достаточной массой, многих в тот вечер окончательно выбил из колеи.

— Чего-о-о?! — возмущенно протянул Артур Гайтанов, смуглый форвард со сбившимися в кучу восточными чертами лица. Многие, кто натыкался на его данные при просмотре списка игроков команды считал, что имеет место опечатка: в дате рождения стоял 1996 год, но ошибки не было.

— Чего слышал, Артурчик, — недовольно буркнул Малкин, опустившись на скамейку. — Получи фашист гранату, — он закрыл ладонями усталое лицо.

— Съездили в Челик, бля, — расшнуровывая коньки, выдал кудрявый блондин Андрей Волчин, капитан команды, всегда мысливший спокойно, трезво и философски. Он в меру начитан, однако чересчур самолюбив.

Андрюха — единственный, кто всегда спокойно и адекватно реагирует на выпады и злодеяния как самого Степанчука, так и его помощника Елизарова. Меня, как и любого человека, сооружающего хитроумные перипетии, дабы вывести из равновесия других, отсутствие обратной реакции задевает. Повторные заходы насолить, вызвать кого-то на словесный поединок заканчивались лишь наглыми усмешками, мол, меня это не берет, но ты старайся, строй из себя неадекватное посмешище. Таков этот Волчин — к нему я питаю особенные «чувства». Заключаются они еще и в том, что спортсмен Андрей умудряется успевать еще и в школе. Да так, что тянет на золотую медаль. Мне же пророчат только серебряную. Серебряную, Карл!

— Готовимся к грандиозной… — еще один кудряш Паша Брадобреев, весельчак и заводила команды, изобразил пальцами и ладонями жест, означающий жесткое совокупление. — Неужели вы еще не разработали свои задницы, пацантрэ?!

— Арс, может, ты поговоришь со своим одноклассником? Больно он распоясался. Мало я этого говнюка в школе дрючил, что ли? — рассуждал Артем Абдуллин, основной страж ворот «Магнитки-95».

Для вратаря Тема чересчур высок и худощав. Но, когда он облачается в экипировку, то умеет концентрироваться так, что вмиг закрывает ворота на замок. Так вышло, что Артем учился в параллельном с моим классе и слыл таким задирой, что хоть в окно выпрыгивай, когда он наведывался к нам в класс здороваться. Нет, он не лез на кого-то с кулаками — ему стоило лишь открыть рот и выпустить на свободу свой острый язык. Поверьте, это хуже любого сокрушительного удара по носу.

— Так что ж ты, Тема, не додавил соперника на его территории? Убил бы в зародыше идею оказаться у нас — сидел бы он в своей школе и носа оттуда не высовывал, — резонно выступил Никита Зленко, габаритный короткостриженый бугай, играющий в защите.

— А я знаю почему, — резко вмешался достаточно плотный, рельефный, круглолицый паренек невысокого роста с крупными чертами лица, узкими карими глазами, золотисто-русыми непричесанными волосами, из-под которых выглядывают уши. Держится он важно и спокойно, демонстративно играет мышцами на руках и прессе. Паренек без стеснения считает себя негласным лидером этого разношерстного коллектива. — Абдуллин школу-то не особо часто посещал.

— Как и ты! — парировал голкипер.

— Почаще тебя будет, — ответил Арсений Митяев, результативный и перспективный форвард, по совместительству мой одноклассник, с которым у меня в свое время завязались какие-никакие дружеские отношения. А вообще там долгая история.

— Давай. Скажи, что ты еще и учился там?! — хохотнул Степа Кошкарский, самый высокий из всех присутствующих хоккеистов, отчего невольно стал объектом своеобразной «любви» Степанчука, который выдумывал для него все новые и новые обидные прозвища.

Плечистый и длинноногий с самого детства Кошкарский никогда не обижался. Он — человек улыбчивый и неунывающий — обладает при всех своих параметрах звонким детским голосочком. Хоккеист из него вышел техничный. Причем осваивать хоккей в Магнитку он прибыл из далекого и холодного Сургута. А это подразумевает нахождение с 14-ти лет на протяжении всего сезона (с сентября по апрель минимум) в общежитии-интернате с прочими приезжими. Степка подолгу не видит родных и очень по ним тоскует, ибо сильно привязан к семье, особенно к отцу. Именно батя после тщательного обследования всех условий в разных клубах выбрал для сына «Магнитку». Мальчик без лишних слов подчинился и ради спорта уехал от близких за тысячу километров в абсолютно незнакомый город, в незнакомую команду, перешел в незнакомую школу. В Магнитогорске ему, совершенно одному, нужно было привыкнуть, адаптироваться и начать играть, показывать себя, зарабатывать доверие. Степа быстро освоился: по большей части помогло чувство юмора. У него с Митяевым и Брадобреевым вышло весьма сильное и сыгранное звено нападения.

— Конечно! Только на пятерки, — с улыбкой заявил Митяев.

— Дай угадаю. По физкультуре? — вставил Никита Глыба, защитник с запоминающейся фамилией и такими же запоминающимися внешними данными: прямыми, как спагетти, русыми волосами, массивным, словно булыжник, лицом, безэмоциональным взглядом, уставившимся куда-то в пустоту.

— Хотя бы так, — развел руками Арсений, поправляя на шее золотую цепочку с крестиком. — А ты, Абдулла, хоть раз был в своей шараге?! Или там была только твоя мама?

— Чего сам-то в училище не свалил? — спросил нападающий Сергей Соловьев, обтирая полотенцем свою практически бритую голову, по форме напоминающую орех.

— Сам не знаю. Бес попутал.

— Мне вообще в этом году ЕГЭ сдавать, — сказал Кошкарский, словно только что вспомнил об этом.

— Наши соболезнования, — произнес за всех второй вратарь Иван Пирогов, который на фоне эмоционального, энергичного, неутомимого шутника и проныры Абдуллина выглядел напуганным, тихим, замкнутым и забитым ребенком, пришедшим одним глазком глянуть на хоккеистов постарше.

— Пацаны, кто в десятом — зачем это вам вообще нужно? — спросил Кошкарский.

— По той же непонятной причине, что и тебе, — высказался форвард Богдан Чибриков, несколько самодовольный, предприимчивый парнишка с бледновато-чистым лицом, чем-то напоминающим кошачью мордочку, острыми скулами, черными неподстриженными волосами, глазами, усталыми сейчас, но горевшими диким огнем, когда необходимо задействовать хитрость, расчетливость и недюжинную сообразительность на полную катушку.

— Мне до фени по большей части. Но у меня, в отличие от Артема, хотя бы есть человек, который поможет.

— Ты это на Елизарова намекаешь? — решил уточнить Антон Филиппов, которого частенько путали с Глыбой: тоже блондин, тоже защитник, однако его внешность в