Двадцать писем - Никита Сергеевич Дзюбенко

А сегодня обидела. А еще разочаровала, мне очень жаль, он ушел, оставив свои вещи. Я ужасный человек. Я не представляю на сколько ему больно. Он так много писал про меня, и когда он признался, а ему было это трудно сделать. Я просто сказала, что он старый, и не в моем вкусе,"– ее глаза уже были опухшие. Я обнял ее и сказал на ухо: "Я рад. Ты поняла, как сильно я влюблен в тебя. И вот то, что ты сейчас поняла, не оставляет мне ничего. Кроме как сказать, что я люблю тебя. Я каждый день хожу сюда ради тебя, ради твоего голоса, ради вопроса, что я буду заказывать. Думаю, заметила, что крепкий виски сменил на легкий Латте, и вообще я сильно поменял характер, стиль, образ жизни ради прекрасной девушки, как ты,"– протерев ее глаза, коснулся губами в ее щеку. Она долго молчала, и к счастью успокоилась. После ее рот смог издать слова с очень грустной интонацией: "Я тоже люблю тебя. Но у меня есть парень, и мы хотели жениться. Мои родители просили меня ради денег быть с ним. А я не могу перечить им. А ещё мне двадцать два, а будущему мужу тридцать,"-взяв ее за руки, губы сказали:"Если дело в деньгах, я могу дать. И ещё не такой я и старый, мне двадцать семь". Она еще раз сказала про того тридцатилетнего дебила. Он бил ее и унижал, но, дав ее родителя миллионов сорок, я увез Кэсси от них, и от того мудака. Я устроился барменом в ее клубе, и мы были счастливы. Спустя семь лет мы захотели ребенка. Кэсси забеременела, должна была быть девочка. Но как ты заметил в моей жизни счастье долго не бывает. В один день в клубе пьяные, обкуренные свиньи начали драку, и один разбил бутылку, и воткнул в живот Кэсси. Я побежал к ней, избил почти всех кто был, все же опыт был. И человек пять я вырубил меньше чем за минуту, но Кэсси. Я уйму раз видел, как умирает человек, но в этот раз мне впервые было больно. Я впервые заплакал, я рыдал и держал ее тело, в котором был мой мертвый ребенок, вокруг лежали это скоты. Все кто видел, кричали. Было шумно, но у меня был звон, в этот момент я вспомнил, как врезался на яхте, сколько проблем было у человека, как переживали его близкие, каким я был мудилой, и слабаком. Как мне хотелось всех пятерых убить, но я не мог опускаться в эту грязь снова. Я взял ящик виски и поехал домой. Я смотрел на выпивку часа четыре, и разбил ее. Потом я пошел работать сюда.

Думаю, Джон увидел часть себя во мне, и доверился. Думаю, он читает мои письма. А ещё слова, что если по прохождению курса Печали, я окажусь просто одержим тобой, то он сможет поднять меня в должности, так как любовь не излечима. Целую, твой одержимый

Письмо тринадцатое

Привет, Айви

Сегодня за обедом была очень странная ситуация, больные начали плясать, они скидывали еду со стола, на пол. Еда была не очень и достойна поле, но все же есть надо было, а то головка вела бы к смерти. А еще так как я общался с Питом и Джоном, мне давали вкусную еду, и не жирную, и как оказалось она не была пропитаны таблетками. Их танцы длились весь обед. Кто-то брался вставать на стол, снимать штаны и махать своим причиндалам. Кто-то залезал под стол и орал. Некоторые брали ножи, ложки, пытались убить себя или других людей, но к счастью, ножи зубчатые, а ложки, это ложки ими сложно убить. Очень странно не Джон и Пит ничего не делали, я спросил: "Почему вы так спокойно смотрите?" На что Пит сказал хриплым голосом: "Ты тут всего одиннадцать дней, и не знаешь, что такое к сожалению норма для этого места. Мы можем что-то делать только, если они и вправду начнут нести угрозу, так уж прописано в наших правилах."

Мы смотрели и смотрели, как вдруг я понял, что это уже было. Я просто не замечал, ведь я думал только о тебе. Но Печаль выслушивала все про тебя и даже больше, видимо это помогло отвлечься.

Я обещал рассказать про нее. Печаль в данный момент мой врач, она слушает о моих проблемах.

Расскажу я тебе о всех сеансах с ней. Первый. Мы знакомились, но я не помню своего имени, она сказала, что я скоро вспомню. Ее зовут Лили Шот. Интересная фамилия, словно она много пьет, но отбросим стереотипы, она с собой носит трубку, что показывает процент алкоголя, видимо ее задевает эта тема. Она спросила, о чем я думаю. Как ты понимаешь я начал просто без остановки говорить о тебе. Я говорил все: какие у тебя прекрасные губы; какие длинные волосы, жаль что ты их укоротила, но я пережил вроде; какой у тебя манящий голос; какая ты чудесная внутри; какие у тебя вкусы; как все было классно; как ты меня поддерживала, не зная, что я на гране срыва, хотя один раз я сорвался. Все я ей рассказывал, как ты поняла, это длилось часов шесть, если не семь. Она сказала:" Ты одержим ей. Слишком много отдаешь себя теряя все остальное. Вспомни друзей, что скучают о тебе,"– и я начал думать. А у меня это не всегда получается, ты же знаешь.

На втором занятие она спросила не про друзей, а про то, как я видел любовь других людей. В первую очередь я вспомнил мать, что любила меня, но не смогла справиться со своими проблемами. По правде, в последние дни, когда мы виделись, она стала меньше пить, курить, я был рад, увы, пришлось нам с ней расстаться. Потом отец, что бросил на семь лет, и как ни в чем не бывало вернулся. Я не знаю, возможно, он не мог эти семь лет видеть меня. Но кажется, что ему было все равно. Потом я вспомнил дедушку, единственное светлое пятно, никогда не вспоминаю его с плохими мыслями, он был прекрасным человек, хорошим мужем, отцом и дедом. Прекрасно работал, был лучшим работником цеха, работал сварщиком, а там подцепил рак, а врачи сразу не поняли. Он рано ушел, очень. Но я все еще скучаю. Мне кажется, бабушке всегда было все равно, как и мне на нее