Во временное пользование - Мария Зайцева

- Ты не увлекись, а то она и сказать ничего не сможет!

- Сможет… - кряхтел мерзавец, опрокидывая меня на диван, - она сейчас долго говорить будет!

Я бешено отбивалась ногами и руками, совершенно потеряв контроль и уже понимая, что это не поможет. И плевать. Я не смогу просто подчиниться, пусть сразу по голове бьет. И убивает.

Слезы заливали глаза, мерзкие руки елозили по голой груди, отвратительный запах забивал ноздри. Я понимала, что меня сейчас опять стошнит. И надо всем этим безумием раздавалось чавканье Цепы, прихватившего еще один кусок пирога…

А потом, когда я уже практически отключалась от ужаса и боли, тяжеленная туша, придавившая меня к дивану, неожиданно исчезла.

Я вскинулась и отлетела в самый угол, сжалась там, спряталась. Мозг орал, чтоб я выбиралась прочь, как можно скорее, но я взгляда не могла отвести от происходящего в комнате.

Убийства.

А это было именно убийство.

В центре моей маленькой съемной квартирки бесновался черный смерч. Сквозь слезы я не могла в точности разглядеть все в деталях, да и колотило меня ужасно, так, что зуб на зуб не попадал.

Но кое-что запомнила. Зачем-то. Себе на беду.

Человек, одетый во все черное, крепкий и сильный, как-то очень быстро расправился с моим насильником, рухнувшим на пол с диким стуком, и теперь уворачивался от Цепы, который оказался на удивление ловким и с рычанием набрасывался на своего противника. Места этим двоим зверям было явно маловато, а потому сильно страдала обстановка. Столик, телевизор, поднос с пирогом…

Черный человек был молчалив, на оскорбления не реагировал и действовал четко. Цепа не успел вытащить оружие. Упал он прямо рядом со мной, и я несколько секунд оторопело смотрела в пустые, уже стекленеющие глаза, на полуоткрытый рот, на крошку пирога в уголке губ…

До меня как-то не доходил весь ужас ситуации.

Оцепенение продлилось ровно до того момента, пока черный человек не наклонился над моим несостоявшимся насильником.

Я неожиданно узнала его. Черные волосы, профиль с переломанным носом… Такое не забудешь.

Макс Розгин!

Он зачем-то здесь!

Он пришел и спас меня! И… И убил. Черт…

Я, видно, слишком резко вздохнула, или дернулась, потому что он тут же развернулся и уставился на меня своим черным взглядом, в котором все еще клубилось бешенство.

Я встала, вжимаясь в угол и обхватывая себя рукой, чтоб запахнуть ворот халата.

Он тоже встал.

В комнате было темно, телевизор погас, и только яркий свет уличного фонаря пробивался в окна.

И вот в этом неверном освещении Макс Розгин казался не человеком, а , по меньшей мере, демоном. Я не могла оторвать взгляда от его сурового жесткого лица. От его шеи, заляпанной кровью. И руки. Его руки тоже были в крови. И, наверно, куртка… На темном не видно…

Я неожиданно испытала невероятный, инфернальный какой-то ужас. Даже хуже, чем до этого, с бандитами.

Мы находились в темной комнате, рядом с мертвецами. Людьми, которых только что он убил.

А я это все видела.

И я его знаю.

И могу… Могу быть свидетелем…

Он меня убьет.

Просто и быстро, так же, как и этих мужчин.

Не знаю, почему я в этот момент именно так подумала, но мысль показалась настолько реальной, что меня опять затрясло.

Я выставила перед собой ладонь, прошептала:

- Не надо… Пожалуйста… Не надо…

А он шагнул ко мне. Неотвратимо, как в фильме ужасов.

Я даже дернуться не успела.

Он протянул руку, хватая меня за выставленную ладонь и дергая на себя. Впечатывая в свое тело! Я охнула, ноги подкосились. В голове только и билось: «Не убивай, не убивай, не убивай!»…

Глаза я не закрывала, не могла оторваться от его черного бешеного взгляда. Огромные зрачки, сейчас больше похожие на пистолетные дула, нацелились на мое лицо, рассматривали, как-то жадно и немного безумно.

А я смотрела. Смотрела. Смотрела.

И ждала, когда ударит. Ножом. Он же этих мужчин ножом убил? Да? Не голыми же руками? Или голыми?

Я опустила глаза, чтоб посмотреть на его пальцы, сжимающие мое запястье…

И в этот момент он меня поцеловал.

За всю свою жизнь Максу Розгину приходилось терять голову раза три, наверно. И никогда эти разы не были связаны с бабами. Не случалось как-то.

Нет, конечно он слышал об этом, да и по рассказам других мужиков, своих прежних приятелей по полиции и армии знал, что так бывает. Что уносит. И мысли никак в голове не образуются. Творишь хрень, а потом… Жалеешь.

Ну, или не жалеешь.

Это если качественно хрень натворил. С обоюдным удовольствием.

Сам он так не впирался и совершенно искренне считал, что уже и не сможет. Прошло время молодости и глупости. Сейчас, даже занимаясь сексом с женщиной, полного отключения у него не происходило. Постоянно мелькали самые разные, а, порой, и не относящиеся к ситуации, мысли. Мозг работал.

Да и вообще, секс - уже давно не то событие, о котором стоит думать.

А потому случившееся с Княгиней было в какой-то степени за гранью.

И не сказать, что драка – причина помрачения рассудка.

Хотя, конечно, когда убиваешь человека, даже если этот человек – полная тварь и отморозок, насилующий женщин, это свой отпечаток накладывает.

Максу приходилось убивать. Много.

В армии – даже не считал, сколько. Не снайпер же, чтоб счет вести.

После , в милиции, а потом в полиции… Ну бывало. Тоже старался не считать. Не простым оперативником работал, всякое видеть приходилось. Такое, что лучше бы забыть.

За привычку мгновенно принимать не особенно популярные, но эффективные решения, его в прошлой жизни часто наказывали. Звания, премии, прочие прелести жизни…

Служба уже давно в прошлом.

А привычка – осталась.

Поэтому скоту, что зажал беспомощно трепыхавшуюся Княгиню на диване, Макс сразу сломал шею. Быстро и без затей. Мог и не ломать, но…

Её круглые белые коленки, тонкие голые ножки и тело этого хряка между ними… Не стал сдерживаться.

Второй оказался проворней и даже какое-то время потанцевал. Макс опознал в повадках своего армейского коллегу. Но, судя по всему, не его опыта. Просто так, рядом стоял, нахватался. Движения верные, но как будто не дорабатывает. Да и не тренировался давненько. Это его и сгубило.

Макс перехватил летящий в него нож, развернул аккуратненько, пользуясь инерцией здоровенной туши, и вернул подарочек. Прямо в горло.