Инопланетяне в Гарволине - Иоанна Хмелевская

Секретарша остолбенела. Не столько слова, монотонные и не очень понятные, сколько полное невыразимого блаженства выражение лица социолога заставило девушку предположить самое страшное. Она хотела что-то сказать, но язык не повиновался ей, а потом, показалось бестактным делать какие— либо замечания человеку, который считал, что его никто не видит. Секретарша на цыпочках удалилась из комнаты и бесшумно прикрыла за собой дверь. Ее лицо выражало предельную озабоченность.

Фоторепортер ответственно подошел к заданию и уже битый час промерял шагами лесные полянки в окрестностях Гарволина. К счастью, никто его не видел. Обмеры Януш производил под зонтиком, поскольку уже третий день шли упорные дожди, а будущим астронавтам было невтерпеж.

Редактор специально отправил младшего коллегу в лесную глушь, подальше от людей, ибо фоторепортер чуть было не нанес непоправимый вред их еще не начавшемуся эксперименту, буквально поставив его на грань срыва. Внимательно осмотрев вертолет, принадлежащий местной прессе, молодой человек ни с того ни с сего принялся расспрашивать о летных характеристиках наших военных вертолетов, причем делал это излишне настырно. Особенно его интересовала вместимость военных вертолетов. Естественно, у людей сразу же зародились нехорошие подозрения. Впрочем, сообщать куда надо не стали, уж слишком явно действовал шпион. Но береженого Бог бережет, вот редактор счел целесообразным отправить излишне любопытного коллегу куда подальше.

Фоторепортер добросовестно взялся за порученное ему ответственное дело. Среди осмотренных полянок одна показалась ему подходящей как по габаритам, так и по скрытности расположения. Впрочем, решил фоторепортер, надо будет обязательно показать ее пилоту вертолета, тот специалист, он пусть и решает.

С полной ответственностью отнесся к своей задаче и художник. Предварительно изучив все имеющиеся в распоряжении редакции фотографии на космические темы, он счел их явно недостаточными. Хорошо бы полистать специальные журналы, да где их взять? Ну пускай не специальные, можно просто заграничные журналы самого широкого профиля. Вспомнив, что такие есть в дамской парикмахерской и дамском ателье, он не поленился лично посетить упомянутые учреждения и полистать журналы, вызвав живой интерес посетительниц этих заведений. Потом на всякий случай посетил музей Войска Польского и, только вооружившись знаниями, засел за работу. Сделал несколько набросков, выбрал из них самые лучшие и позвал жену.

— Как ты думаешь, это что? — спросил он ее, ткнув в первый эскиз.

— Перепутанные пружины, вылезшие из старого матраса, — без колебаний ответила жена.

— А вот это?

— Тыква, проколотая вязальными спицами.

— Ну хорошо, а вот это?

Тут уж жена не выдержала и с беспокойством спросила мужа:

— Ясенька, Бога ради, скажи, что с тобой? С чего ты стал такое малевать? Что с тобой стряслось?

— Да ничего не стряслось, — отмахнулся нетерпеливо художник. — Лучше скажи, какие ассоциации вызывает у тебя вот этот набросок?

Жена долго молчала, напряженно всматриваясь в рисунок.

— Ну! — торопил ее муж. — Что тебе это напоминает?

— Клопа, дорогой, — вздохнула жена. — Большого, хорошо откормленного клопа. Признайся, что с тобой?

— Ничего, работаю по заданию редакции.

— Иллюстрируешь книгу о ночных кошмарах?

Художник ответил вопросом на вопрос:

— И ничего вот из этого тебе не кажется похожим на человека?

Он с таким явным беспокойством ждал ответа, что жену охватил ужас.

— Ясь, коханый, побойся Бога! — только и произнесла бедная женщина.

Ее тревогу усилило совершенно непонятное удовлетворение, явно выражавшееся на лице мужа. Кое-как успокоив жену и несколько раз повторив ей, чтобы никому ни словом не упоминала об этих набросках — работа срочная и очень хорошо оплачиваемая, а конкуренты только и ждут, чтобы стибрить идею, — он пробормотал еще что-то нечленораздельное о своем намерении заняться авангардом, ныне это модно.

Удрученная жена удалилась. Объяснения мужа ее не удовлетворили, она верила им и не верила, но все равно ни с кем бы не поделилась своими подозрениями относительно психической полноценности супруга. Бедняжка, он явно переутомился. Попытавшись поскорей изгнать из памяти жуткие мужнины изображения, жена тем не менее решила подождать пока с запланированным было ребенком…

Редактор развернул бешеную деятельность и при активной помощи социолога и участии консультанта договорился с военными об одолжении у них вертолета. Из путаных объяснений редактора полковник, брат пана Здислава, понял лишь одно: в результате всяческих катаклизмов, обусловленных сложной политической и экономической ситуацией в стране, местная пресса испытывает большие финансовые затруднения, из которых был найден выход: силами сотрудников снять научно— популярный фильм о родной природе и поправить пошатнувшееся финансовое положение редакции. Съемки предполагается проводить в местных лесах, а для того чтобы доставлять киношников на природу, нужен шестиместный вертолет. Нет, не каждый день доставлять, только в экстренных случаях. Летчик пытался получить от брата разъяснения, что за экстренные случаи, но, услышав ответ: «Знаешь, как быстро растут грибы?» — перестал задавать вопросы и лишь рукой махнул, решив не вникать в детали.

Сатирик взял на себя изучение специальной литературы. Исходя из совершенно правильной предпосылки, что большинство людей читает популярные брошюрки и произведения художественной литературы, а не научные трактаты, он с головой зарылся в «научную» фантастику. Литературные творения этого жанра заполонили его квартиру и привели к неожиданным побочным результатам. Увлекательным чтением занялись и дети и жена. Последняя не только забросила свои домашние обязанности, но и забыла, что худеет, так что сатирик на какое-то время был избавлен от крутых яиц.

Художнику выделили в редакции большую светлую комнату с очень крепким замком в дверях. Входить в нее не разрешалось никому, даже уборщицам.

Совещания заговорщиков в редакторском кабинете пришлось прекратить, слишком уж много посторонних лиц туда наведывалось. И каждый из них натыкался на группу сотрудников, сидящих в глубоком молчании, с непроницаемыми лицами. На зашедшего по делу человека они глядели как на врага и явно ждали, когда же он догадается, что лишний, и уйдет восвояси. В кабинете прямо физически ощущалась атмосфера напряженности и отчуждения. Зашедший по делу тут же забывал, какому именно пришел, и торопился поскорее покинуть негостеприимное учреждение. Много дел в ту пору так и остались незавершенными.

Некоторые из посетителей, выйдя из кабинета, пытались получить разъяснения у секретарши главного, но та лишь пожимала плечами, изо всех сил стараясь скрыть переполнявшую ее обиду. Впервые что-то держалось в тайне от нее, а уж она явно не заслуживала такого отношения, многие годы на деле доказывая свою лояльность.