Сначала свадьба - Мэри Бэлоу

Маргарет снова рассмеялась.

— Но он же всего лишь виконт, — возразила она, — а я твердо намерена дождаться принца. Ну, пора за дело, а то опоздаем.

Она обняла Ванессу, и сестра направилась к выходу.

— Смотри не передумай насчет вечера, — напутствовала Маргарет. — Приходи, Несси. Право, если не придешь, сама пойду за тобой. Пора возвращаться к жизни.

— Хорошо бы виконт Лингейт оказался высоким, светловолосым, красивым и не старше двадцати пяти лет. А еще приветливым, очаровательным и без тени высокомерия.

Так говорила Ванессе Луиза Ротерхайд. Приятельницы стояли в зале, наблюдая за теми, кто появился позже их, кивая и улыбаясь знакомым, — а в Трокбридже знакомы между собой были все.

— А еще было бы неплохо, если бы ему нравились невысокие коренастые барышни его возраста с волосами мышиного цвета, скромным достатком — можно сказать, совсем без достатка — и с простыми манерами. Полагаю, о его материальном благополучии можно и не упоминать. Наверняка богат.

Ванесса обмахнулась веером и рассмеялась.

— Но ты вовсе не коренастая, — заверила она подругу. — А волосы спокойного темно-русого цвета. Манеры очень приятные, а характер — настоящее сокровище. И улыбка замечательная. Хедли всегда об этом говорил.

— Благослови Господь его душу, — отозвалась Луиза. — Но виконт ведь приехал не один, а с другом. Может быть, тот сочтет нужным в меня влюбиться? Разумеется, если окажется представительным. Да и состояние не помешает. Конечно, Несси, очень забавно принимать участие в бесконечных танцах, приемах, обедах, вечеринках и пикниках, но беда в том, что повсюду встречаешь одни и те же лица. Разве ты никогда не мечтаешь о Лондоне, светском сезоне, джентльменах и… ах да! Разумеется, не мечтаешь. У тебя же был Хедли. И он был прекрасен.

— Да, он был прекрасен, — согласилась Ванесса.

— А сэр Хамфри ничего не рассказывал о виконте? — с надеждой в голосе полюбопытствовала Луиза.

— Описал его как любезного молодого человека, — ответила Ванесса. — Но свекор считает молодыми всех, кто моложе его собственных шестидесяти четырех, и почти все кажутся ему любезными. В каждом он видит собственную добрую душу. А вот о внешности нового знакомого ничего не сказал. Ты же знаешь, джентльмены не оценивают внешность. Но не волнуйся: скоро мы и сами все узнаем.

В эту минуту в зале показался сам сэр Хамфри Дью, источая обычную благостную уверенность: грудь гордо выпячена, ладони удовлетворенно потирают одна другую, полное розовощекое лицо сияет довольством. За ним следовали два незнакомых джентльмена, в чьих личностях сомневаться не приходилось. Посторонние наведывались в Трокбридж чрезвычайно редко.

Эти двое были посторонними.

Один из них, несомненно, носил аристократический титул виконта.

Тот, кто вошел в зал первым, следом за сэром Хамфри, был среднего роста и телосложения, хотя и с некоторым намеком на утолщение в области талии. Каштановые волосы коротко подстрижены и аккуратно причесаны, а ничем не примечательное лицо освещено открытым, дружелюбным взглядом — джентльмен с живым интересом осматривал зал и всех присутствующих. Казалось, он искренне был рад здесь оказаться. Костюм гостя не выходил за рамки консерватизма: темно-синий сюртук, серые бриджи и белая рубашка. Хотя человек уже явно перешагнул двадцатипятилетний рубеж, его все еще с уверенностью можно было назвать молодым.

Луиза энергично заработала веером и громко вздохнула. То же самое сделали и еще некоторые из присутствующих дам.

Взгляд Ванессы скользнул по второму джентльмену, и она сразу поняла, что вздох относился именно к нему. Сама же она даже вздохнуть не смогла. В горле внезапно пересохло, и на несколько бесконечных секунд она забыла, где и зачем находится.

Незнакомец был примерно одного возраста со своим спутником, но на этом сходство и заканчивалось. Он выглядел высоким и стройным, но ни в коем случае не худым. Широкие плечи и грудь сочетались с тонкой талией и узкими бедрами. Очень темные, почти черные, волосы были густыми и блестящими. Искусная стрижка придавала прическе вид одновременно аккуратный и бесшабашный. Бронзовое лицо отличалось классически красивыми чертами: орлиный нос, четко очерченные скулы, на подбородке намек на ямочку. Рот решительный и твердый. Судя по внешности, в венах красавца текла не то итальянская, не то испанская кровь.

Он выглядел великолепно.

Он выглядел безупречно.

Ванесса могла бы мгновенно и без памяти влюбиться, как, впрочем, и добрая половина присутствующих дам, если бы не заметила в незнакомце кое-что еще.

Во-первых, джентльмен выглядел нестерпимо заносчивым и высокомерным.

Во-вторых, джентльмен выглядел скучающим.

Веки наполовину прикрыли глаза. В руке он держал монокль, но ни разу его не поднял, а по сторонам смотрел таким взглядом, словно и поверить не мог в немыслимую убогость зала.

На губах невозможно было заметить даже намека на улыбку. Напротив, в выражении лица читались презрение и твердое стремление как можно быстрее вернуться в свой номер. А еще лучше — как можно быстрее вообще уехать из Трокбриджа.

Всем своим видом заносчивый незнакомец показывал, что находиться здесь для него сущая пытка.

Что за дерзость! Вместо того чтобы украсить вечер, как подобает любому гостю, а уж тем более представительному джентльмену, самозванец грозил его испортить.

Все, разумеется, начнут роем виться вокруг него. Никто не сможет вести себя естественно и непринужденно. Никто не сможет расслабиться и получить удовольствие от танцев. А потом несколько дней, а может быть, и недель подряд все будут говорить о нем, и только о нем.

Можно подумать, некое божество осчастливило своим присутствием скромное деревенское общество.

Но главная неприятность заключалась в том, что незнакомец открыто презирал всех вокруг — ну или по крайней мере считал всех ужасно скучными.

Лучше бы он приехал завтра — или вообще не приезжал.

Костюм его был выдержан в черно-белых тонах: по слухам, последний лондонский шик. Когда Ванесса узнала о новом веянии моды, то сразу подумала, как, должно быть, уныло и непривлекательно выглядит подобное сочетание.

И разумеется, ошиблась.

Незнакомец выглядел блестящим, элегантным и безупречным. Воплощал в себе идеал романтического героя, о котором мечтает каждая женщина. Можно было подумать, что сам Адонис, которого все они представляли в грезах, особенно в День святого Валентина, спустился на землю, чтобы завлечь в свою белую колесницу и умчать в счастливую вечность, в сияющий заоблачный замок. За белые пушистые облака, а вовсе не за уныло-серые английские тучи.

И все же гость вызвал в душе Ванессы лишь негодование. Если он до такой степени презирал жителей деревни и их скромные увеселения, то мог хотя бы ради приличия оказаться уродом.