Тогайский дракон - Роберт Энтони Сальваторе

Эакима Дуана обрадовало, что предстоящий разговор на эту тему огорчает Мервана Ма. Значит, он любит своего господина, и Дуан верил, что эта любовь поможет им обоим пройти через несколько трудных лет, отделяющих смерть Чезру от его последующего возвышения; в эти годы он будет в особенности уязвим.

Вскоре Мерван Ма вернулся в сопровождении нескольких молодых прислужниц, которые несли подносы с едой. Они быстро накрыли стол у северного окна круглой комнаты, откуда открывался великолепный вид на Пояс-и-Пряжку — каменные громады с белыми шапками снега. Пояс-и-Пряжка — неприступные горы с немногочисленными, труднопроходимыми перевалами, изобилующие камнепадами и лавинами, еще более опасными делают их обитающие там огромные медведи, снежные барсы и другие хищные твари. Вид, открывающийся из окон дворца Чезру, поражал своей дикой природной мощью, в особенности в тот момент, когда солнце заливало восточные склоны и сверкало на снежных шапках. Все, кто смотрел отсюда на горы, считали это зрелище чрезвычайно впечатляющим. А жрецам-ятолам оно напоминало о том, что в мире существует мощь, несравненно более великая, чем та, которой обладает человек.

Да, открывающийся из окна вид казался возвышенным и подавляющим даже бессмертному Эакиму Дуану.

Когда они уселись за стол, служанки засуетились вокруг, но Чезру взмахнул рукой, приказывая им уйти. Девушки смущенно воззрились на него, поскольку обычно прислуживали за столом на протяжении всей трапезы.

— Ступайте, ступайте, — раздраженно махнул рукой Эаким Дуан, и служанки исчезли. Чезру с улыбкой посмотрел на Мервана Ма; молодой человек явно хотел что-то сказать. — Можешь говорить без опасений.

Мерван Ма смущенно заерзал на стуле. Не приступая к еде, Эаким пристально смотрел на него, подбадривая взглядом.

— Ты снова хочешь поговорить о своей смерти, Глас Бога. Эта тема мне не слишком приятна.

— Все когда-нибудь умирают, мой юный друг, — отозвался Чезру Дуан и внутренне улыбнулся, осознав иронию, кроющуюся в этом заявлении.

— Но ты же еще совсем не так стар, Великий, — выпалил Мерван Ма и тут же опустил взгляд, как будто опасаясь, что вопреки данному ему разрешению преступил границы дозволенного.

— Каждое утро у меня ломит все кости, и так продолжается уже много лет. — Эаким тепло улыбнулся юноше и успокаивающим жестом положил руку ему на плечо.

— Но, Глас Бога, такое впечатление, что ты уступаешь возрасту без борьбы!

— Ты веришь в Откровение? — внезапно спросил Чезру довольно суровым тоном, напоминая своему доверенному помощнику, кто он такой и какова его цель в этой жизни.

Откровение служило основополагающей концепцией религии ятолов. Оно обещало вечную жизнь в раю, на Облаке Чез. На этом основывались все ритуалы и обряды, весь кодекс поведения религии ятолов.

— Конечно, Глас Бога! — с удивлением и даже ужасом воскликнул Мерван Ма.

— Я не обвиняю тебя, мой мальчик, — сказал Чезру. — Просто напоминаю. Если мы верим в Откровение, тогда и приход смерти должны встречать с распростертыми объятиями, уверенные, что прожили жизнь, достойную Облака Чез. С какой стати я должен печалиться, что вскоре моим домом станет рай?

— Но мы же не должны призывать смерть, Глас Бога…

— Однако я точно знаю, когда смерть начинает призывать меня, — перебил своего помощника Эаким Дуан. — Это часть моего служения — осознать, когда она близка. Чтобы те, кто окружает меня — в том числе и ты, мой юный друг, — начали подготовку к поискам нового Гласа Бога. Понимаешь?

Мерван Ма опустил взгляд.

— Я боюсь, Глас Бога.

— У тебя все получится.

— Но как я узнаю? — Молодой человек внезапно поднял на своего господина умоляющий взгляд. — Как могу быть уверен, что правильно выбрал замену? Это невероятно тяжкая ноша, Глас Бога. Боюсь, я недостоин ее.

— Достоин, достоин. — Эаким Дуан рассмеялся. — Уверяю тебя, увидев ребенка, ты сразу все поймешь. Когда меня отобрали, я мог пересказать по памяти всю Четвертую Книгу Пророчеств.

— Но разве мать, жаждущая возвышения своего ребенка, не в состоянии обучить его этому?

— Мне тогда не было еще двух лет! — со смехом возразил Чезру. — А я мог ответить на любой вопрос, заданный Советом жрецов-ятолов. Думаешь, они ошиблись в выборе? — Мерван Ма побледнел. — Это не обвинение, мой юный друг. Просто я пытаюсь убедить тебя, что ошибиться в этом невозможно. Твой предшественник тоже испытывал подобные опасения… как я слышал, — поспешно добавил Дуан, поскольку откуда ему было самому знать, о чем говорил предшественник Мервана Ма?

— Даже если так, — явно нервничая, продолжал юноша. — Даже если ребенок будет найден…

— Тогда твои обязанности и вовсе не вызывают сомнений, тем более что существует множество запечатленных прецедентов, — снова прервал его Чезру. — И они не так уж сложны. Ты будешь следить, чтобы о ребенке хорошо заботились на протяжении первых десяти лет его жизни. Не слишком обременительная задача, как мне представляется.

— А как насчет его обучения? Кто будет наставником нового Гласа Бога в вопросах веры?

Эакима Дуана снова разобрал смех.

— Он сам будет твоим наставником, если пожелаешь! Неужели ты так до сих пор ничего и не понял? Этот ребенок появится на свет, в совершенстве зная и понимая учение ятолов. Ты все еще сомневаешься? — Чезру посмотрел в глаза ошеломленному юноше, — Ну что ж, это вполне понятно, — добавил он, пытаясь его успокоить. — Потому что ты никогда не был свидетелем чуда Возрождения. А я был! И даже не свидетелем, а непосредственным участником. Я хорошо помню те дни, и никакой наставник, поверь, мне тогда не требовался. Я вообще ни в чем не нуждался, кроме того, чтобы дожить до возраста Сознательности, и я понимал все о нашей религии, и дурное, и хорошее, лучше любого из окружающих. Тебе нечего бояться, мой юный друг. Время твоего служения в доме Чезру едва ли продлится более десяти лет.

Если слова Эакима и успокоили Мервана Ма, это не было заметно; более того, судя по выражению его лица, юноша испытывал прямо противоположные чувства.

— Ты ведь знаешь, что это так, — сказал Чезру.

— Конечно… но мне все равно неприятно это обсуждать, так же как и твою смерть, Великий.

— Ах, какие нежности! — Дуан рассмеялся и похлопал молодого человека по плечу. — Ты должен служить мне, а потом опекать следующего Гласа Бога, пока он не достигнет возраста Сознательности. И после этого ты сможешь считать себя свободным от всех обязанностей по отношению к Чезру. Так всегда было, так должно продолжаться и дальше.

— Все, что я люблю…

— Ничто не мешает тебе присоединиться к Чезру, став одним из жрецов. По правде говоря, я был бы разочарован, если бы ты не раскрыл своих возможностей в деле служения Богу. Из тебя получится прекрасный ятол, друг мой, и как таковой ты окажешься очень полезен для следующего Чезру. Если хочешь знать, я уже написал подробное письмо моему преемнику и Совету жрецов, в котором изложил свою уверенность в твоих высоких потенциальных возможностях.