Взорви эти чертовы двери! И другие правила киноделов - Майкл Кейн

Вместо «Элфи» мой несравненный агент Деннис Сэлинджер убедил меня согласиться на гораздо менее престижную роль в более низкооплачиваемой, но очень хорошей пьесе «В следующий раз я вам спою» о человеке, который молчал в течение сорока двух лет. Конечно, то был не «Элфи», и платили ужасно, но Деннис рассчитал, что пьеса привлечет внимание критиков и на меня обратят внимание. Как водится, он оказался прав на все сто.

Как-то вечером в зале присутствовал Стэнли Бейкер — кинозвезда и продюсер. Мы были немного знакомы: когда-то я играл небольшую роль в его фильме «Гора в Корее» (1956). После спектакля Стэнли навестил меня за кулисами и спросил, не соглашусь ли я пройти кинопробы на роль рядового Генри Хука, непокорного, но отважного солдата-кокни в его фильме «Зулусы» о сражении на Роркс-Дрифт — боевом столкновении 1879 года между британцами и зулусами. Прежде мне доводилось играть в кино лишь роли-однодневки; предо мной открывалась небывалая возможность.

Но когда наутро я пришел на пробы в Театр принца Уэльского, режиссер Сай Эндфилд встретил меня извинениями. Он уже отдал роль моему другу Джеймсу Буту, и я не мог не признать, что он сделал прекрасный выбор. Это был удар ниже пояса, но к тому времени я привык к таким ударам, поэтому отреагировал спокойно: собрался и ушел. И вот в тот-то момент и случился мой прорыв.

Помещение бара в Театре принца Уэльского очень большое, и это сыграло мне на руку: именно так я стал кинозвездой. Сай окликнул меня прежде, чем я успел пройти весь бар целиком, дойти до двери, открыть ее и удалиться домой, где я смог бы предаться жалости к себе, свернувшись калачиком на диване.

До того момента в моей карьере все киношники говорили: «А, Майкл Кейн. Его нельзя брать на главную роль, он же кокни, но если по сюжету в фильме есть колоритный кокни, он отлично его сыграет». Так у меня сложилось определенное амплуа; это было не так уж и плохо, но я застрял в сложившемся образе.

Но Сай сказал:

— Майкл, а ведь ты совсем не похож на кокни — ты похож на офицера. Сможешь изобразить аристократический британский выговор?

Я ответил, что играю в репертуарном театре пятьдесят спектаклей в год и могу изобразить любой акцент от крестьянина до баронета.

— Чистый британский выговор? Проще простого, — ответил я, скрестив пальцы за спиной.

— А сможешь прийти на пробы со Стэнли в пятницу? — спросил Сай. Я ответил: «Да», хотя ответ и так был очевиден.

Кинопробы — способ оценить умение актера играть на камеру; просто глядя на человека, определить это невозможно. Это специфический и довольно пугающий процесс: актера ставят перед камерой, а дальше просто наблюдают, что произойдет: сможет ли он оказать на миллионы людей то гипнотическое воздействие, которое заставит их тратить свое время и деньги, чтобы лишь смотреть на это лицо и слушать этот голос? Сначала камеру направляют прямо в лицо и снимают крупный план. Затем заставляют тебя повернуться в профиль. Далее нужно разыграть ключевую сцену или сложный диалог с другим актером, который подает реплики. Результат кинопроб зависит от того, киногеничны ли вы, как звучит ваш голос, насколько органично и непринужденно вы держитесь и есть ли в вас актерский дар — качество, которое нельзя описать и которому невозможно научиться, но его сразу видно на пробах. Если есть, можно считать, что роль ваша.

Кинопробы на роль лейтенанта Гонвилла Бромхеда, изнеженного аристократа из «Зулусов», стали самым серьезным испытанием для моих нервов, не считая того случая с китайскими солдатами во время службы в Корее. Стэнли и Сай проявили ко мне столько доброты и терпения, насколько были вообще способны, но пробы я все же провалил. Я не показал себя звездой. Я потел, паниковал, и у меня тряслись поджилки.

В выходные Сай подошел ко мне на вечеринке.

— Я видел пробы, — сказал он, — и они ужасны!

Я приготовился принять удар.

— Но не знаю, Майкл, у меня на твой счет какое-то шестое чувство… Я дам тебе роль, — он ушел, а меня от волнения стошнило на собственные туфли.

Несмотря на испорченную обувь, я чувствовал себя победителем. Мне все-таки удалось оседлать эту лошадку. И так в любом деле: нельзя предсказать, когда наступит ваш момент; когда это случится, лучше быть во всеоружии.

Итак, удача наконец мне улыбнулась. Я получил главную роль в телепостановке, главную роль в театре и крупную роль в кино. Но понадобился целый год, прежде чем в моей карьере произошел второй большой прорыв — и это случилось уже после выхода «Зулусов».

Наступил 1964 год; для лондонской театральной и киноиндустрии это было очень оживленное время. Каждый день загоралась новая звезда. Мы с моим другом Теренсом Стэмпом ужинали в «Пиквике», клубе и ресторане на Грейт-Ньюпорт-стрит, где тогда тусовались самые красивые и талантливые; в 1964 году «Пиквик» считался самым модным местом. Подошел официант и принес мне записку. Записка была от продюсера бондианы Гарри Зальцмана, и он приглашал меня выпить кофе с ним и его семьей после ужина. В то время Джеймса Бонда играл мой друг Шон Коннери — единственный британский актер моего поколения, пробившийся в Голливуд. Я решил, что Зальцман хочет предложить мне роль в фильме про Бонда.

Я сел за его столик; сердце мое бешено билось. Жена Гарри сказала, что они только что посмотрели «Зулусов» в кино.

— Мы сошлись во мнении, что тебя ждет большое будущее, — сказал Гарри.

Я покраснел, а сердце забилось быстрее. Кажется, я выпалил: «Спасибо!»

Гарри резко сменил тему и спросил, читал ли я книгу Лена Дейтона «Досье Ипкресс». Я кивнул и не соврал — я как раз читал эту книгу и дошел уже до середины. Книга была про шпиона, но главный герой совсем не напоминал Джеймса Бонда. В отличие от Бонда, он был самым обычным человеком — никаких тебе шикарных костюмов, яхт и всего прочего. Я идеально подходил для этой роли.

— Я только что купил права на экранизацию и хочу, чтобы ты сыграл главную роль.

— Хорошо, — ответил я, притворяясь, что мне каждый день поступают предложения такого рода.

— А хочешь подписать с нами контракт на семь лет?

— Да, — ответил я и вернулся к своему столику, как в тумане. Я попытался объяснить ошеломленному Терри, что только что произошло: за каких-то десять минут я получил первую главную роль в кино — роль, которая сделает меня кинозвездой в Великобритании (пока лишь в Великобритании, не в Голливуде). Впрочем, тогда я еще об этом не догадывался.

Такие прорывы случаются в жизни постоянно. Иногда бывает, что киномагнат приглашает вас за свой столик в ресторане, но чаще прорывы менее заметны и не столь грандиозны. Будьте к ним готовы. Распознавайте их. Хватайтесь за любой удобный шанс и используйте его.

Когда подвернется шанс, будьте готовы

Я оказался в нужное время в нужном месте. Конец 1950-х и начало 1960-х — то была бурлящая, волнующая эпоха для молодых ребят из британского рабочего класса вроде меня! Наше поколение создало новый многоцветный мир; мы отвергали унылую и опостылевшую послевоенную действительность, и нам открывались многие возможности не только в театре и кино, но и в моде, музыке, искусстве, ресторанном бизнесе, литературе, политике. Раньше ничего подобного и представить было нельзя.