Кузница души - Маргарет Уэйс

Эти двое магов очень отличались друг от друга, и скорее всего не стали бы друзьями при других, обычных, обстоятельствах. Оба были примерно одного возраста, около пятидесяти лет. Все же Антимодес был светским человеком, а Пар–Салиан — книжником. Антимодес любил путешествовать, обладал деловой хваткой, никогда не пренебрегал хорошим пивом, красивыми женщинами или уютными трактирами. Он был любопытен и дотошен, щепетилен и в стиле одежды, и в своих привычках.

Пар–Салиан был ученым, чьи познания в магическом искусстве наверняка были обширнее, чем у любого другого мага, жившего на Кринне в то время. Он ненавидел путешествия, не интересовался другими людьми и был известен любовью к одной единственной женщине — связь, о которой он жалел и по сей день. Он не особенно заботился о своем внешнем виде или физическом удобстве. Погружаясь с головой в свою работу, он часто забывал явиться к обеду.

Ответственность за то, чтобы мастер хоть иногда принимал пищу, лежала на нескольких магах–учениках, и они выполняли эту почетную миссию, исподтишка подсовывая ломоть хлеба под руку мастера, пока он читал. Тогда он рассеянно принимался жевать хлеб. Ученики часто шутили между собой, что они могли бы с тем же успехом класть кусок мыла вместо хлеба, и Пар–Салиан не заметил бы разницы. Тем не менее никто не отваживался на такой эксперимент.

В тот вечер Пар–Салиан принимал своего старого друга, оставив книги, хотя и не без сожаления. Антимодес принес ему в дар несколько свитков пергамента, относящихся к черной магии, которые он случайно приобрел во время странствий. Одна из их сестер Черных Одежд, злая волшебница, была убита толпой осатаневших горожан. Антимодес прибыл слишком поздно, чтобы спасти волшебницу, что он непременно попытался бы сделать, пусть и без особого рвения — все чародеи были связаны между собой своей магией, независимо от того, какому богу или богине они служили.

Зато он уговорил суеверных горожан позволить ему вынести личные вещи волшебницы из ее дома перед тем, как они подожгли его. Антимодес принес свитки своему другу, Пар–Салиану, оставив себе только амулет для вызова мертвых. Он не мог и не стал бы использовать амулет — мертвые были дурно пахнущими, отвратительными существами, как он считал. Но он намеревался обменять его на что–нибудь у своих братьев–магов Черных Одежд.

Несмотря на то, что Пар–Салиан носил Белые одежды и был полностью предан богу Солинари, он был способен читать и понимать записи темной колдуньи, хотя и не без неприятных ощущений. Он был одним из немногих когда–либо живших магов, кто имел власть пересекать границы. Он бы никогда не использовал эту власть, но он мог записать заклинания, компоненты для них, продолжительность их действия и любую другую интересную информацию, на которую он натыкался. Сами свитки были бы переданы в библиотеку после необходимой оценки.

— Ужасная смерть, — сказал Пар–Салиан, наливая своему гостю эльфийского вина, охлажденного и сладкого, с легким привкусом жимолости, вызывающим у пьющего воспоминания о зеленых лесах и залитых солнцем лугах. — Ты знал ее?

— Эсмиллу? Нет. — Антимодес покачал головой. — И к тому же, она сама напросилась. Люди могут закрыть глаза на похищение ребенка–другого, но когда ты начинаешь платить фальшивыми монетами…

— О нет, прекрати, дорогой мой Антимодес! — Пар Салиан выглядел шокированным. Он был известен своим чувством юмора. — Ты шутишь, я думаю.

— Ну, может, и шучу. — Антимодес ухмыльнулся и пригубил свой бокал.

— Тем не менее, я понимаю, о чем ты. — Пар–Салиан раздраженно ударил кулаком по подлокотнику своего кресла. — Почему эти идиоты–волшебники тратят свои знания и способности на то, чтобы изготовить пару некачественных фальшивых монет, которые любой торговец отсюда до островов минотавров может распознать? Я просто не понимаю этого.

Антимодес согласился:

— Учитывая, сколько усилий нужно приложить для создания двух–трех стальных монет, выгоднее немного поработать руками и получить гораздо больше, потратив меньше сил. Если бы наша сестра продолжала изводить городских крыс, как она делала на протяжении многих лет, ее бы несомненно оставили в покое. А магически изготовленные монеты повергли всех в панику. Большинство людей вбило себе в голову, что они проклятые и боялись дотрагиваться до них. А те, кто не верил в проклятье, боялись, что она начнет строгать монеты в количестве, достаточном, чтобы конкурировать с Лордом Палантаса, и скоро заполучит весь город и все в нем.

— Именно поэтому мы установили правила о копировании монет государства, — сказал Пар–Салиан. — Каждый молодой маг пробует это. Я пытался, и уверен, что и ты тоже.

Антимодес кивнул и пожал плечами.

— Но большинство из нас приходит к выводу, что это не стоит затраченного времени и усилий, иначе бы мы уже давно контролировали экономику всего Ансалона. Та женщина была достаточно взрослой, чтобы понимать это. О чем только она думала?

— Кто знает? Немного рехнулась, возможно. Или просто пожадничала. Как бы то ни было, она рассердила своего бога. Нуитари оставил ее. Ни одно ее защитное заклинание не действовало.

— Он не допускает легкомысленного обращения с его дарами, — строго и серьезно сказал Пар–Салиан.

Антимодес придвинул свое кресло ближе к огню, потрескивавшему в камине. Он всегда чувствовал близость богов магии, находясь в Башне Высшего Волшебства — близость всех богов магии, белой, серой и темной. Эта близость вызывала неприятное ощущение, как будто кто–то постоянно дышал сзади ему в шею, и это было главной причиной того, что Антимодес жил не в Башне, а во внешнем мире, каким бы опасным он ни был для волшебников. Он был рад сменить тему.

— Говоря о детях… — начал Антимодес.

— А мы разве о них говорили? — улыбаясь, спросил Пар–Салиан.

— Разумеется. Я упомянул похищение детей.

— Ах да. Я вспомнил. Отлично, значит, мы говорили о детях. Так что насчет них? Мне казалось, ты недолюбливаешь детей.

— Как правило, да. Но я встретил довольно необычного малыша по дороге сюда. Думаю, его стоит взять на заметку. Вообще–то, думаю, трое уже взяли. — Антимодес взглянул в окно, где в ночном небе сияли две из трех лун, посвященных богам магии.

Пар–Салиан выглядел заинтересованным.

— У ребенка есть дар? Ты проверял его? Сколько ему лет?

— Около шести. Нет, не проверял. Я останавливался в гостинице в Утехе. Это не было подходящим временем или местом, к тому же я не особенно высокого мнения об этих тестах. Любой смышленый ребенок может пройти их. Нет, меня впечатлило то, что мальчик сказал, и как он это сказал. И испугало тоже, не побоюсь признаться. В нем много хладнокровного честолюбия. Пугающе наблюдать это в таком юном мальчике. Конечно, его окружение может быть причиной. Неблагополучная семья.

— Что же ты сделал?

— Направил его к Мастеру Теобальду. Да, знаю, знаю. Теобальд — не самый талантливый учитель Конклава. Он скучный и старомодный, у него много предрассудков и полностью отсутствует воображение, но зато мальчик получит хорошую, прочную основу начальных знаний и строгую дисциплину, что ему не помешает. Он отбивается от рук, мне кажется. Его воспитывает старшая сестра, та еще штучка.