Ваше Сиятельство - 1 (+иллюстрации) - Эрли Моури

на маму, видя, как побелели ее губы. — Возникает разумный вопрос: почему я до сих пор жив и свежие раны так быстро затянулись? Я же объяснял, мам: Артемида. Я не врал, что общался с богиней. Она попросила Асклепия исцелить меня — вот результат. Глубокие ножевые ранения затянулись и заживают прямо на глазах. Поэтому я настаивал, что не нужен мне никакой врач. Зачем он, если моим здоровьем занимался сам Асклепий? С этим все ясно, да? Можешь верить, можешь не верить, но других объяснений нет и не будет. Далее… В моем теле и мне самом скоро наступят кое-какие полезные изменения. Для простоты считай это даром богов. Вероятно, проявятся серьезные магические способности, и кое-что еще. Это я говорю для того, чтобы ты не слишком удивлялась и не пугалась, если заметишь какие-то необъяснимые перемены. Ну вот, вкратце все.

Мама сидела потрясенная, потом тихо сказала:

— Саш, я не знаю как можно в это поверить. Мне очень тревожно.

— Поверить придется, — ответил я. — Ты не пытайся принять это сразу. Постепенно понимание само придет. Только об одном очень попрошу: о том, что я сказал, не говори никому. Это исключительно между нами. И помни: я под защитой богов, поэтому постарайся меньше беспокоиться обо мне. Мам, а сейчас я хочу отдохнуть, побыть один.

— Да, конечно, — она встала и направилась к двери. — Ты на ужин придешь?

— Обязательно, — я кивнул. — Только дайте знать по говорителю, когда все будет готово.

Вот и случилось: наконец я остался один. От осознания этого даже накатила какая-то неожиданная радость. В благодушном настроении, заняв удобную позу, я начал постепенно отпускать мышечные зажимы, начиная с кончиков пальцев рук, одновременно сканируя тело и более основательно обживаясь в нем. Всякий раз переселяясь в новую плоть, я старательно, даже с любовью проделывал эту процедуру. Любить себя, даже не только себя вечного, но и такую штуку как физическое тело — это важно, ведь потом оно с лихвой отплатит за все хорошее, что я ему сейчас даю. Я сживался с каждой клеточной, каждым сосудом и капилляром, наполняя их собой невидимым, своей энергией и своим смыслом. Очаги боли постепенно затухали, кровообращение восстанавливалось, ускорялись регенеративные процессы. Нет, я не был так хорош, как Асклепий, но для самого себя я был достаточно неплох. Скорее всего к завтрашнему утру синяки станут малозаметны и губы в значительной мере придут в норму. Чудесные превращения можно вполне списать на действие снадобий — их скоро должен принести слуга Антон Максимович.

Закончив с физикой тела, я перешел к более тонким взаимодействиям. Больше всего меня интересовала связь этого тела с магическими потоками. Хотя исток основных магических принципов един везде, все равно в разных мирах они отличаются, порою очень серьезно. Да и сами миры значительно разняться магической наполненностью. К примеру, тот мир, который я недавно оставил, в нем магические энергии были непроявленные, здесь же эти тончайшие энергии явно присутствовали. И они очень особенные. Эти энергии здесь называют эрмниновые потоки. Они разнятся по напряжению и гамме — каждая гамма имеет свои свойства и предназначение. Я еще не успел достаточно вникнуть в столь непростые вещи, но уже с уверенностью могу сказать: мне здесь нравится. Нравится особая магия, которую уже чувствует мое тело. Нравится, что моя чакра-манипура легко вошла в резонанс с одной из гамм эрмингового потока. Мне нравится, что тонкая энергетика здесь не безумная, как в некоторых мирах, где каждый второй норовит проявить свой характер, метнув фаерболл. Здесь она более высокая, интеллигентная. И даже техника в этом мире — а ее довольно много — завязана на магических потоках. Именно они являются кровью здешних технических устройств, как в некоторых мирах нефть или электричество. Хотя электричество здесь тоже есть, но оно в меньшем почете.

С закрытыми глазами в полной концентрации я пролежал больше часа, впитывая в себя силу магического потока — того, что наилучшим образом резонировал с моим энергетическим центром. Теперь требовалось понять, какие магические техники здесь будут работать. Тело в плане боевых единоборств я, разумеется, прокачаю — займусь этим завтра же. Но атакующую и защитную магию так же необходимо включить в мой арсенал. Ясно, что недоброжелателей у графа Елецкого хоть пруд пруди. Значит, придется со многими объясняться, где кулаками, где решениями более неожиданными.

Первое, что лежало на поверхности — это кинетические удары. Здесь, при использовании некоторой гаммы эрминговых потоков, они точно пойдут. И у меня уже была неплохая заготовка: когда-то в далеком прошлом я соединил одну из лемурийских техник рукопашного боя с бесконтактными энергетическими ударами. Оставалось лишь потренировать прежние навыки именно с этим телом. Процесс не быстрый, потому что каждое движение должно отпечататься в подсознании и быть доведено до автоматизма, но оно того стоит. Это примерно как: вы — хирург высокого уровня, но давно не держали в руках скальпель. А значит вы в значительной мере подзабыли свое мастерство. И пока вы снова не восстановите навыки, цена ваших высочайших знаний невелика. Если завтрашний день я плотно посвящу тренировке, то через два-три дня, смогу кое-чем удивить графа Сухрова. Конечно, не чем-то этаким, выдающимся, но ему придется посмотреть на меня совсем другими глазами. А конфликт с Сухровым неизбежен. Это совершенно ясно после того, что произошло сегодня в Шалашах, да и потом уже в нашем Елисеевском районе. Если я не потребую от него ответа, то уважение ко мне пошатнется еще больше. Как всегда, все упиралось во время и тренировки. При всем желании, щелчком пальцев крутым не станешь.

Далее… для меня не менее важны ментальные техники. Я всегда придавал им большое значение. Возможно потому, что я когда-то вышел из та-кемских жрецов — силу разума они ценили гораздо больше, чем силу физическую. Уже вижу, что многие ментальные техники здесь будут работать очень хорошо. Чуть позже нужно подобрать несколько наиболее удобных и заняться их развитием отталкиваясь от возможностей этого тела, вернее особенностей мозга. Едва я сконцентрировал внимание на одном из потоков, как раздался писклявый сигнал говорителя. Следом послышался голос служанки Даши:

— Ваше сиятельство, просим к столу. Ужин подан.

К столу, так к столу. Правда с моими губищами есть неудобно, точно как целоваться, ничего, день другой потерплю.

Ужин мне понравился: разнообразно и вкусно. Разве можно ожидать иного от стола семьи Ельских? Да, после смерти отца наши финансовые дела пошли на спад. Маме пришлось отказаться от доли в «Тверском Стандарте» и даже уступить оливковые сады на Кипре, но все равно мы твердо стояли на ногах. А на столе… На столе запеченная белуга с картофелем и белыми грибами, бараньи ребрышки, зажаренные до хруста, и салат с креветками и красной икрой. В общем, не голодаем. Ах, да, еще Даша. Разумеется, не на столе, а возле него. Пока она по принятому обычаю тонкой струйкой наполняла бокал графини эфесским белым, я любовался ее красивым лицом, в обрамлении темных, почти черных волос и светлокарими глазами. Они, едва встретившись с моими, стали беспокойными, и на лице Дашеньки Новоселовой тут же проступил румянец. Опалил я ее своим вниманием. От чего так? Вроде прежний граф Александр Петрович в общении с молодой служанкой ничем этаким себя не проявил.

— Ваше сиятельство, что пить изволите? — спросила она, еще более порозовев пухлыми щечками.

А я в этот момент почувствовал, что сейчас мне очень хочется женщину. При чем в самом нескромном смысле. Такого яркого желания в этом теле у меня пока еще не поднималось. Даже когда я обнимал и целовал Айлин, это происходило как бы невинно, отчасти по-дружески, отчасти не по-дружески. А вот теперь в моем теле начал просыпаться мужчина, этакий самец, быть может с опасной пометкой «альфа».

— Вино ему нельзя, — предостерегла Елена Викторовна.

— Мам, опять? Мы же недавно говорили на эту тему, — напомнил я. — Я сам решаю, что мне можно, а что нельзя. Договорились? — и чтобы не ставить графиню в неловкое положение, я сказал служанке: — Даш, я хотел бы чай с мелиссой и чабрецом, — и добавил, извлекая из идеи максимальную выгоду: — Только попозже, через час после ужина. Принеси, пожалуйста, в мою комнату.

— Ваше