Цыганочка с выходом - Светлана Борминская

— А что ж ты ее бросил? — нахмурившись, наступала я.

— Я б не бросил, если б моя была, — не сразу ответил этот рыжий. — А ты что, драться собралась?

— Да кто ты такой? — подпрыгнула я.

— Пастух 2 класса Животягин, — представился пастух и, приподняв меня с земли, поставил на пригорок, мимо которого, обходя его, шли черно-белые коровы с синими глазами и дышали так значительно, что я тоже попробовала так подышать, и мне понравилось.

Я окончила школу с огромным облегчением, и продолжать где-то учиться мне в голову даже не приходило: меня учить, только время тратить. «Ваша Наташа — девочка хорошая, но в голове у нее кавардак, да-а-а», — выслушивала бабуля все 11 лет моих попыток запомнить что-нибудь полезное из школьной программы.

Видимо, все-таки доля правды в этих нравоучениях имелась. И 25 июня на лавочке в садике, когда я рассматривала свой полный трояков аттестат, меня вдруг осенила мысль — уехать.

В нашем городе из престижных работ были не заняты только две — мыть бутылки в приеме стеклотары и убирать городской вокзал, напевая про «трещинки».

На мое счастье, тем летом Сапожок посетила труппа «бродячих лилипутов» на паре старых немецких автобусов, и, придя в Дом культуры тонкосуконного комбината, я впервые увидела… до них можно было дотронуться, даже сфотографироваться с маленькими нежными созданиями…

Старые детишки с прокуренными голосами. Половинки великанов. Лилипутики. Мудрые младенчики на кривых устойчивых ножках. Просто люди, похожие на грустных детей.

Бабушка была — резко против, даже легла на порог, но через три дня сказала: «Езжай. Наташа, мыть бутылки или вокзал ты всегда успеешь!»

Меня взяли костюмершей, предупредив, что с зарплатой порой случаются всякие пертурбации, но в то лето нам повезло с администратором, и жаловаться на жизнь не приходилось.

Я никогда не уезжала дальше Сапожка и деревни Буяново, где «торчат из земли наши корни», и эти перемещения каждые три дня — новый городок Зауралья, потом — «Золотое кольцо» и дальше на юг — все маленькие и не очень русские древние городишки и дальше, дальше, дальше…

Чтобы работать костюмером, не надо заканчивать вуз или что-то этакое, достаточно уметь шить, аккуратно стирать и старательно гладить, не сжигая вещей. Не самая худшая работа, особенно в театре лилипутов!

Маленькие люди чем –то отличаются от больших. И это «что-то» имеет невыразимую прелесть. Плохой характер маленького по росту человека — ерунда по сравнению с плохим и злым большого, а любовь — такая же. И еще, если маленький человек добр — это что-то.

Ездила я два года и ездила бы, наверное, и сейчас, да вот только…

Я ведь и не красавица. Нет, ну говорят, все молодые — красавицы, но это — не про меня. Я — маленькая, черненькая, с фигуркой, а не фигурой.

Да, городской вокзал, наверное, до сих пор стоит немытый и ждет Наташу с тряпкой и ведром, но, надеюсь, не дождется никогда.

Значит так, давайте я начну по порядку, но — предупреждаю — мой порядок и ваш порядок отличаются так же, как одна независимая кошка от двух больших собак (лабрадор был восхищен этим сравнением).

КРАСНОУРАЛЬСК

Красноуральск — губернский город, и этим все сказано.

Полгорода расположено в долине, третья часть на холмах, а остальные домики развернули свои крыши в обхват реки, которая течет с севера на юг. Холмы мягкие, долина пологая, река очень широкая, и потому в городе до того уютно, что я влюбилась в него, и он снится мне до сих пор: дома, все обустроено, идут люди — одни навстречу, другие — в обгон, тихо едут машины, звенит трамвайчик, пахнет пирожками с изюмом и…

Красноуральск — везучий город, в нем жизнь бьет ключом, есть работа и люди одеты и смеются. Я его люблю. Но за два года я насмотрелась на грустные города, в которых черно от бедности, и в воздухе качается такой тихий звон, что хочется прижаться к каждой стене затрапезного домика с ржавым козырьком на макушке. Такие города я люблю еще больше.

Мы попали в Красноуральск уже под осень, городу исполнялось ровно 280 лет, и четыре года назад избранный на должность губернатора бывший генерал-лейтенант Соболь пригласил на праздник столько звезд, что каким-то волшебным — не иначе — образом — «Феерический канкан лилипутов» в качестве первого отделения отплясывал перед Газмановым. Зрелище было тяжелое…

— Смешные люди! — веселился наш антрепренер, умудрившийся рассовать все деньги, полученные за концерт, по своим карманам. — Жаль медведь в том году сдох, а то бы!..

Того кусачего медведя помнила вся наша труппа, царствие ему небесное.

Шоу продолжалось, а мы загрузились и поехали по залитому огнями ночному городу в отель «Тихуана», который оказался обычной бревенчатой избой, только многоэтажной и покрашенной в зеленый цвет «идальго». Сверху из палок и пальмовых веток перекрученная новогодними лампочками мигала здоровенная надпись «ТИХУАНА» с головой ящерицы посредине.

Два старых немецких автобуса, на которых мы кочевали по России, притулились за гостиницей, а мы пошли мыться холодной водопроводной водой, а потом заснули в четырех номерах, девочки — налево, мальчики — направо.

Неделя работы на празднике обещала неплохие заработки, а начало осени тревожно напоминало про красные сапоги, которые неплохо было купить к зеленой куртке, приобретенной практически на днях. А что? Очень красиво. На вкус и цвет… сами знаете.

Неделя плясок и задирания ног на городских площадках измотали нашу труппу из 19 артистов, администратора, костюмера, двух водителей и пары грузчиков до предела. Единственное, что радовало — мы хорошо заработали.

Изъездив город вдоль и поперек, мы ориентировались по ветхому пожарному депо с каланчей и зданию старой красноуральской тюрьмы, за которой, собственно, и располагалась наша гостиница «Тихуана». Засыпая, я старалась не смотреть на эти развалины, затянутые маскировочной сеткой.

Выступая на празднике, мы дважды наблюдали приезд и отъезд губернатора Соболя со свитой, лебедушкой-женой и невиданное число машин, в которых теперь ездят все без исключения, начиная с бандитов, президентов и прочих больших людей в рясах и костюмах от де Лакруа.

Лучше о них не поминать, молчу-молчу…

За два года я могла изменить свою судьбу раз шесть. Один не считается — тот бахчисарайский ухажер оказался обычным вруном.

И если бы кто сказал, к примеру, что моя половинка находится в Красноуральске, я, наверное, просто не стала бы отвечать на такую смелую гипотезу.

Может, еще в Череповце? Или в Тюбетейкино, есть такая станция в мордовских степях.

Да, еще — зубной врач, с набором легальных пыточных инструментов и мешком цемента в шкафу у окна?

От перспективы прожить свою единственную, пожалуйста, не забывайте, жизнь с зубным врачом я бы, наверное, сразу покрылась сыпью. Знала я одного такого же в своем Сапожке…