На улице, где ты живёшь - Мэри Хиггинс Кларк

Значит, кто-то стоял на дорожке? Нет, это невозможно! Она же видела, что там никого не было.

Но кто-то же был на пляже, кто-то сфотографировал ее, проявил и напечатал снимок и только что просунул под дверь. Конверта здесь не было, когда она поднималась в спальню, она в этом уверена!

Значит, тот, кто преследовал ее в Олбэни, теперь здесь, в Спринг-Лейк? Но этого не может быть! Нэд Койлер сейчас в Грей-Мэнор, в психиатрической больнице, под надежной охраной.

Телефон в доме еще не был подключен. Эмили бросилась в спальню за мобильником. Дрожащими пальцами она нажимала кнопки.

— Олбэни, Нью-Йорк, больница Грей-Мэнор, — почему-то шепотом произнесла она.

Через несколько минут ей ответил дежурный врач отделения, где содержался Нэд Койлер. Эмили назвала себя.

— Мне знакома ваша фамилия, — сказал врач. — Это не вас ли преследовал Койлер?

— Его отпустили?

— Койлера? Ни в коем случае, миссис Грэхем.

— Не мог ли он сбежать?

— Час назад я сам видел, как он ложился спать.

Образ Нэда Койлера живо возник у нее в памяти: худенький человечек лет сорока, лысеющий, неуверенный в себе. На суде он все время беззвучно плакал. Она защищала Джоэля-Лейка, обвиняемого в убийстве матери Нэда при попытке грабежа ее квартиры.

Когда присяжные оправдали Лейка, Нэд Койлер словно обезумел и в ярости набросился на Эмили, выкрикивая оскорбления. Он кричал, что Эмили оправдала убийцу. Двое помощников шерифа с трудом справились с ним.

— Как он? — спросила Эмили.

— Тянет все ту же старую песню, что он невиновен. — Голос врача звучал успокаивающе. — Миссис Грэхем, жертвы преследования часто поддаются панике даже после того, как преследователь уже под замком. Никуда Койлер от нас не денется.

Положив трубку, Эмили задумалась. Снова и снова она анализировала эту ситуацию. Она стояла тогда на фоне освещенного окна — легкодоступная цель для кого-либо с оружием вместо фотоаппарата. Значит, и такое могло случиться?!

Нужно вызвать полицию. Как насчет полицейского во дворе, в кабине для переодевания? Но для этого надо открыть дверь. А вдруг полицейского там нет, а вместо него там кто-то другой?

«Может быть, позвонить 911? — лихорадочно соображала Эмили. — Хотя это не самая удачная мысль. Лучше позвонить в местный полицейский участок, телефон его, кажется, есть на календаре в кухне».

Не нужно машин с сиренами. Сигнализация включена. В дом никто не войдет.

Полицейский, принявший вызов, тотчас прислал машину. Мигалка, правда, была включена, но без сирены.

Приехавший полицейский был молод, ненамного старше двадцати. Она показала ему фотографию и рассказала про Нэда Койлера.

— Вы уверены, что он не на свободе?

— Я только что звонила в больницу.

— По-моему, какой-то парень, знающий вашу историю, решил подшутить, — сказал успокаивающе молодой полицейский. — Не найдется у вас пары пластиковых пакетов?

Взяв за края фотографию и конверт, он опустил их в пакеты.

— Проверим на отпечатки пальцев, — объяснил он. — Ну, я, наверное, пойду...

Эмили проводила его до двери.

— Мы будем следить за домом и дадим знать офицеру во дворе, чтобы и он держал ухо востро. Все будет в порядке, — заверил он Эмили.

«Хотелось бы верить», — подумала Эмили, запирая за ним дверь.

Она наконец легла, укрылась одеялом и после некоторых колебаний потушила свет. Было много шума, когда Нэда Койлера поймали и посадили, размышляла она. Может быть, какой-нибудь придурок решил ему подражать?

Но зачем? И как это можно объяснить иначе? Нэд Койлер был виновен. В этом не оставалось сомнений. В ушах Эмили снова и снова звучали слова врача: «Тянет все ту же старую песню, что он невиновен».

А если это так? Значит, настоящий преследователь на свободе и готов снова оказывать ей свое непрошеное внимание?

Почти светало, когда, успокоенная ранним утренним светом, Эмили наконец заснула. В девять часов ее разбудил лай собак. Это полицейские обыскивали сад на случай, если здесь могли быть захоронены и другие возможные жертвы.

Клейтон и Рейчел Уилкокс были среди гостей Лоуренсов вечером накануне исчезновения Марты. С тех пор их, как и других гостей, регулярно навещал следователь Том Дагган.

Уилкоксы слышали об обнаружении останков Марты, но, в отличие от других присутствовавших тогда на вечеринке, не спешили посетить Лоуренсов. Рейчел заметила мужу, что в минуту скорби люди хотят видеть только самых близких друзей. Это было сказано не допускающим возражений тоном.

В свои шестьдесят четыре года Рейчел все еще была интересной женщиной с серебристо-голубоватого цвета волосами, которые она тщательно укладывала венком вокруг головы. Высокая, с безупречной осанкой, она излучала властную уверенность. Серо-голубые глаза смотрели сурово и холодно. Когда тридцать лет назад застенчивый, без малого сорокалетний заместитель декана Клейтон ухаживал за ней, он любовно сравнивал Рейчел с викингом.

— Я могу вообразить тебя у руля на корабле, готовой к битве, с развевающимися на ветру волосами, — самозабвенно шептал он.

Он и теперь про себя называл ее викингом. Однако это было уже не ласкательное прозвище. Клейтон жил в состоянии постоянной настороженности, всячески стараясь избегать уничтожающего гнева жены. Когда же ему все-таки случалось пробудить гнев миссис Уилкокс, она немилосердно жалила его своим язвительным языком. Он уже в самом начале их совместной жизни понял, что она ничего никогда не забывает и не прощает.

Клейтону казалось, что, будучи гостем Лоуренсов за несколько часов до исчезновения Марты, он имел серьезное основание нанести им теперь визит и принести свои соболезнования. Но он благоразумно воздержался от того, чтобы высказать такое предложение вслух. Вместо этого Уилкокс смотрел по телевизору одиннадцатичасовые новости, терпеливо снося едкие комментарии своей супруги.

— Очень печально, конечно, но по крайней мере это должно положить конец регулярным появлениям у нас этого детектива.

«Скорее это приведет к более частым его появлениям», — подумал Клейтон. Высокий, плотного сложения человек, с львиной головой седых волос и проницательным взглядом, он внешне был похож на ученого.

Когда двенадцать лет назад он вышел в отставку с поста президента Инок-колледжа, небольшого, но престижного учебного заведения в Огайо, они с Рейчел обосновались в Спринг-Лейк. Клейтон впервые побывал здесь еще в детстве, навещая дядю, и в последующие годы продолжал наезжать сюда время от времени. Он заинтересовался городком и слыл теперь неофициальным историком Спринг-Лейк.