Последний кудесник Руси - Александр Алексеевич Зиборов

— Верно говорят, что нет худа без добра и добра без худа, — прокомментировал Алексей. — Нет розы без шипов.

Полуденик воскликнул:

— Ха-ха! Пущевика заметили, дверь домика открывается. Вот сейчас мы узрим хозяев.

— Пущевик идёт к ним в гости?

— Какое там! Скандалить припёрся. Теперича начнётся у них страшная руга, шум, гам и всяческий тарарам! Смотри, в его руках немалая коряга, весьма похожа на дубинку. Он её обязательно употребит в ход.

— И почему, с какой стати?

— Полуночник мне рассказал, что егда в здешние места забрели шишиган с шишигой, то пущевик пытался их прогнать. Они несколько раз подрались тогда. Схватывались не раз и изрядно! Этих схваток «бойцов» я не видел, лишь надысь довелось наблюдать самую последнюю. Вот это было зрелище!

— И кто кого победил?

— У них примерное равенство, победитель дондеже не определился. Может быть, вот сейчас кто-то из них явно возьмёт верх. Посмотрим!..

Из домика показался низенький одутловатый человечек с неряшливо зачёсанными вверх волосами. Ростом он был заметно ниже уже подошедшего к дому Пущевика и передвигался чуть менее резво. Шишиган воинственно держал в деснице кочергу. Ею он геройски отразил удар корягой гостя и сразу же бросился бежать…

Дверь в домик тотчас же захлопнула шишига. Алексей успел заметить, что она похожа на сгорбленную старушку с длинными всклокоченными волосами.

Пущевик бросился вдогонку за беглецом, двигался он куда быстрее убегающего противника. Алексей подумал, что Шишиган допустил тактическую ошибку, но скоро понял, что это он сам ошибся в своём предположении.

Тот принялся описывать круги вокруг ботинка — своего домика. Когда бегуны в очередной раз пробегали мимо крыльца, дверка распахнулась и мгновенно выскочившая наружу Шишига нанесла удар сковородкой прямо по макушке Пущевика. Бац! Раздался глухой звук, словно ударили по полену, на которое был похож Пущевик.

Он озлился, выкрикнул несколько ругательств и бросился к успевшей захлопнуться двери, принялся рьяно дергать за ручку…

И тут получил удар кочергой от Шишигана. Взревел и бросился за обидчиком, махая своей дубинкой…

Так они описали пять-шесть кругов вокруг домика. Пущевик, пробегая мимо двери, каждый раз бросал на неё яростные взгляды и готовил корягу к отпору, но Шишига из дома не показывалась. Только и сие оказывалось на руку Шишигану тем, что преследователь при этом несколько снижал скорость, что позволяло держаться на безопасном расстоянии…

На очередном витке Пущевик уделил двери меньшее внимание, и просчитался: она раскрылась, когда он уже почти пробежал мимо и выбежавшая на ступеньку Шишига дотянулась до его хребта своей сковородкой.

Пущевик глухо рыкнул, повернулся в сторону домика, но тут же к нему подскочил Шишиган: первым ударом кочергой он заставил противника оболротиться к себе, а затем грозно замахнулся для удара сверху, но неожиданно нанёс его коварным образом сбоку — по левой тоненькой ножке-веточке своего ворога. Пущевик свалился на землю. Подняться ему мешали Шишиган и подбежавшая Шишига, каждый раз сбивая наземь своим оружием. Извергая из себя фонтаны ругательств, Пущевик принялся перекатываться или просто скользить спиной по направлению к ближайшим кустам колючего терновника, при этом ухитряясь своей корягой парировать большинство вражеских ударов.

«Орудует он дубинкой весьма даже отменно, — отметил про себя Алексей. — Просто молодец!»

Дальше кустов преследовать его семейная пара не стала, только всячески его запугивала, улюлюкала, грозила всяческими бедами и шумела, испуская торжествующие крики.

Улучив момент, Пущевик выскочил из кустов по другую сторону, вмиг оказался на ногах и довольно быстро поспешил прочь, немного подволакивая левую ножку. Видимо, ей от кочерги изрядно досталось.

Тем временем Шишиган со своей супругой, издавая победные возгласы, вернулись в домик, дверь за ними закрылась. Щёлкнула щеколда, проскрежетал засов и воцарилась тишина..

— Как я понимаю, финита ля комедия, — заключил Алексей. — Другими словами, конец комедии.

— Теперь они до ночи наружу не выйдут. Пусть празднуют свою победу, а нам пора отправляться дальше. Тут гиблое место, никакого простора, слишком душно и темно, хочется на волю, к свету… — с этими словами Полуденик заскользил между стволами вверх в просвет кроны.

Алексей последовал за ним.

Оказавшись над деревьями, он устремил взор к облакам, и дёрнулся было к ним, но ветерок его придержал:

— Пошто так высоко забираться? Здесь куда приятнее летать. Нет, не в ту сторону ты летишь, туда шёл Верлиока, а с ним лучше не встречаться.

— Из-за его дурного глаза?

— Не токмо из-за него, Верлиока губит всех, с кем встречается.

— Неужели всех-всех?

— Ну, с кем встретится. Кто в его зенки поглядит — оный, считай, умер.

— Опасное существо.

— Да, весьма опасное. Благо ащё, что Верлиока один на всю округу и прячется в самых труднодоступных местах леса, встреч с другими не ищет. Живёт долго, а ащё умрёт, то воскреснут все, кого он со свету сжил.

— Действительно так? Вот хорошо!

— А вот Верлиоке может быть не очень ладно! — воскликнул ветерок. — Я вижу, что он направляется к весьма опасному даже для него месту.

— Почему ты так думаешь?

— Ур-ур, а посмотри, куда он идёт. В сторону вон той прогалины. Давай поднимемся вверх, и ты её увидишь.

Действительно с высоты Алексей разглядел странную поляну, совершенно пустую, с пожухлой редкой травой, словно бы вытоптанной. Рванулся было к ней, но ветерок придержал его:

— Лучше к ней не приближаться.

— А почему?

— Все знают, что там глубоко под землёй живёт двенадцатиглазый дух огня Жыж. От него такой жар исходит, что на поляне ничего не растёт. Свои глаза Жыж держит постоянно закрытыми, убо даже от взгляда одного трескаются и рассыпаются камни. Лучше его не тревожить. Верлиока же бредёт в его сторону. Не знает о Жыже?.. Впрочем, нет, уже свернул в сторону. Так что с Жыжем он не встретится на своё счастье.

— Камни рассыпаются от взгляда одного глаза? А ежели Жыж всеми двенадцатью посмотрит?

— Такого никогда не бывало. Во всяком случае, я о таком не слышал, потому ничего сказать не могу, — признался Полуденик.

— Наверное, это истинный страх и настоящий ужас.

— Не иначе. Токмо не