Девочка-лето - Вадим Селин

На этой почве у бабушки произошло психическое расстройство.Ей кажется, что тогда в городе ей все привиделось, и она до сих пор ждетвозвращения своего супруга из магазина, повторяя: «Сейчас придет Леша с молокоми свежим хлебом», — но он все никак не возвращается… На бабушку больносмотреть. Она искренне верит в то, что дедушка скоро придет.

С мамой ситуация попроще. Мой папа — моряк. Онпроводит в море около девяти месяцев в году. И мама все это время ждет еговозвращения из плавания… Только я знаю, как она страдает. Я же постоянно нахожусьрядом с ней.

Разлука, тем более регулярная, сильноподрывает отношения. На пути к совместной жизни моих родителей было многопрепятствий, которые они преодолели, но теперь, когда они вместе, все равно вразлуке. Папа родом из Лимонного, а мама — из этого города. Здесь находитсяочень хорошее мореходное училище (этот город тоже портовый, но тут не море, арека), сюда папа приехал учиться, и здесь они с мамой познакомились. Потом,после учебы, папа увез ее в Лимонный. Мама знала, что муж почти постоянно будетв плаваниях, но это ее не остановило. Она покинула большой город и уехала вмаленький, который находится у моря.

Как-то раз, суровой зимой, когда за окном меланепривычная для наших краев метель, мама особенно остро почувствовала тяжестьпостоянной разлуки и разоткровенничалась: «Когда мы только встречались, я оченьстремилась к нашему счастью. Саша говорил, что хочет быть моряком, это мечтаего жизни. Я знала, что жены моряков почти не видят мужей, но мне этопредставлялось чем-то далеким. Главное для меня было создать семью. Сначаларейсы Саши казались мне очень романтичными, я думала, что за время плаваниянаша любовь будет только укрепляться, но шли годы… Романтизм проходил… Егоработа стала меня раздражать. Можно ждать год. Можно ждать два. Но не всюжизнь! Жить-то когда? Ох… Жены моряков — самые несчастные. Они все время ждут.И, главное, знают, что ожидание ни к чему не приведет, оно никогда не закончится.Они ждут, но чего? Возвращения мужа из плавания. Он вернется. А потом сновауйдет в море. А я снова жду. Жду, жду, жду… И вот однажды я задумалась — а такли я счастлива, как хотела? Мне казалось, что если мы будем с Сашей вместе, тоя стану самой счастливой на земле. Да, мы вместе. Но что это на самом деле —счастье или наказание? Я обречена на ожидание. Конечно, если Саша не сменитработу… Я очень хочу, чтобы он всегда был рядом, но знаю, что если онперестанет плавать — будет несчастным. Море для него неотъемлемая часть жизни.Как и для тебя. Ты же тоже на море помешана. Такой вот замкнутый круг.Приходится ждать…»

Мама ждет. Так же, как и бабушка. Они — мать идочь, испытывают одно и то же чувство.

«Так вот, — подумала я тогда, лежа накровати, — а что если я тоже обречена на ожидание? Может, мне тожепридется всю жизнь ждать Марата? Не из „магазина“ или плавания, а из-зарасстояния, которое нас разделяет…»

Таким вот образом я дала мистике право насуществование в моей жизни.

Да, хоть я и стала поддаваться маминымрассуждениям («Это все карма, мы расплачиваемся за грехи предков и за грехипрошлых воплощений»), но тем не менее я одновременно убеждаюсь в обратном, втом, что, может, я и не буду последовательницей бабушки и мамы.

Вот, к примеру, я без особого труда села впоезд, приехала к Марату и совсем скоро его увижу! Это значит, что наши чувствасильнее расстояния!

— С минуты на минуту дедушкапридет, — голос бабушки вывел меня из задумчивости. — Должен хлеба имолока принести. Ой, кстати, вечером мы с ним в театр собрались! Пойду, поглажусвое вечернее платье. Леша будет держать меня под руку и гордиться, что рядом сним идет красивая женщина, то есть я!

Бабушка залпом допила чай, выключила телевизори умчалась в комнату гладить платье, в котором никогда не сходит с дедушкой втеатр. Потому что в театр с ним ходит другая женщина.

«Скорее к Марату! — с ужасом подумала я,следуя бабушкиному примеру и тоже залпом допивая чай. — Скорее!»

Перед отъездом Марата из Лимонного кромеэлектронных адресов мы обменялись еще и почтовыми. Мало ли что может произойти?Вдруг электронный ящик каким-то образом заблокируется или его съест коварныйвирус — тогда что делать? Конечно, можно будет сбросить эсэмэску и узнать,почему Марат (или я) не отвечает, но что, если к заблокированному почтовомуящику прибавится вторая неприятность — в тот же самый день бандиты украдутмобильный телефон?

Сконструировав всевозможные жизненныеситуации, мы обменялись еще и домашними адресами и телефонами, чтобы в крайнемслучае слать письма и звонить домой.

Сейчас домашний адрес Марата очень мнепригодится. Представляю, как он обрадуется, когда вместо письма к нему домойприду… я!

На улице было по-осеннему сыро и пасмурно. Надголовой низко висели серые тучи, которые в другой день вызвали бы во мнегрусть, тоску и печаль, но только не сегодня. Потому что сегодня погода неимеет для меня никакого значения. В моей душе царит личная погода. А именно —светит солнце, мне тепло и… Сознание снова перенесло меня на наш пляж.

Вечернее небо было необычного розовогооттенка. Над морем летали чайки и лениво перекрикивались, изредка пикируя вниз,чтобы поймать зазевавшуюся рыбу. Где-то вдалеке на поверхность воды выныривалигорбатые дельфины, в глубинах моря молниеносно проносились косяки разноцветныхрыб, неповоротливые сонные медузы колыхались вместе с волнами… А мы с Маратом стоялина берегу и смотрели вдаль.

— Даже не верится, что стою здесьпоследний раз, — глядя на искрящееся море, вздохнул Марат.

— Не говори так, — ответила я, струдом сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы.

— Лето пролетело в один миг… Не зряговорят, что хорошее быстро заканчивается. Знаешь, Полина, мне кажется, что этолето было самым коротким в моей жизни. Самым коротким и самым прекрасным.

Словно стараясь запомнить каждую деталь, Маратвнимательно оглядел наш пляж: чистейший мелкий песок, пальмы с зеленымилистьями-веерами, журчащий родник.

— У нас вся жизнь впереди. Ты сюда еще нераз вернешься, — возразила я.

— Знаю, — снова вздохнулМарат, — но так не хочется отсюда уезжать… За это лето Лимонный стал мнеродным. Не представляю, как я буду жить в своем городе. Он кажется мне совсемчужим. Полина… он будет мне вдвойне чужим без тебя.

— Прошу, не надо заново все обсуждать. Яи так чуть не плачу… Давай просто насладимся последним вечером, не говоря отом, что будет завтра.

Я села на песок. Марат присел рядом.

— Сижу, смотрю на море, пальмы, чаек изнаю, что уже завтра буду все это вспоминать с тоской. Стану тысячу раз вголове прокручивать… — проговорил он и положил голову мне на плечо. Япочувствовала его тепло. Сердце окутала непередаваемая нежность.