Твоя - Клаудиа Пиньейро

Когда официант принес кофе, мне все уже стало ясно, и можно было идти. А парень явно разозлился. Он был довольно неуклюж, и внешность у него тоже не очень: седые волосы до того длинные, что их можно собрать в хвост, и абсолютно черные усы. Урод. Хуже того, он случайно задел ногой стол, и половина сахара из сахарницы просыпалась. Я протянула ему деньги и вышла, даже не притронувшись к кофе.

Было прекрасное солнечное утро, и я прогуливалась по Ривадавиа, размышляя и никуда не торопясь. С моей шелковой юбки при каждом шаге все еще падали крупинки сахара, я заметила это и немного расстроилась. Отряхнула юбку и снова попыталась сосредоточиться. Вернулась к своим размышлениям. Если не ошибаюсь, то в эту игру я играю не одна. И если брюнетка обеспокоена исчезновением своей «знать-бы-кого», то мы с ней пойдем по одному пути. Пока что у меня есть несколько часов форы, но я не имею права на ошибку. Дело становится более трудным, но и более захватывающим.

Я зашла в салон и сделала депиляцию. Как говорила моя мама, «женщина должна выходить на улицу с гладкими ногами и в чистых трусах». И тут она права. В этой жизни надо быть готовой к чему угодно, всего предусмотреть невозможно.

Никогда не знаешь, что с тобой может случиться.

— И что ты будешь делать?

— Не знаю.

— Говорю же тебе, этот документ…

— Какой документ?

— Тебе же сказали, что если ты несовершеннолетняя, то они тебе ничего не сделают?

— Пау, а еще нам не должны продавать пиво и пускать в ночные клубы…

— Ой, Лали, ты же не пиво покупаешь…

— И что? Купить можно все, были бы деньги. Это все равно что пятьсот бутылок пива.

— Пятьсот?

— Принесу деньги, и они все сделают, если будет оплачено.

— …

— Мне назначили на двадцатое.

— Ой, как близко…

— Ага…

— Так ты своим предкам ничего не будешь говорить?

— Нет, не буду.

— …

— Мой отец какой-то странный, думаю, он что-то подозревает.

— Да?

— Вчера он заглянул ко мне в комнату поздно ночью. Я притворилась, что сплю.

— И?

— Он плакал.

— Плакал?

— Мне так показалось.

— Не думаю, что он знает…

— Он мог подслушать наш разговор.

— Но он бы тебе сказал…

— Не знаю.

— …

— …

— Нет, все-таки вряд ли. Послушай, Лали, твой отец не стал бы говорить все эти глупости, которые он говорит на собраниях по поводу путешествия, если бы знал, что с тобой случилось.

— Да, тут ты права.

— …

— Но я волнуюсь за своего отца. Он плохо выглядит… А вдруг это из-за меня?

— Не накручивай себя. Я думаю, твой отец ничего не знает.

— …

— …

— Я купила себе курточку.

— Да? А какую?

— Пуховик. Потому что другая была слишком тонкая, и я в ней замерзну.

— Да, я тоже думаю надеть пуховик. Как ты думаешь, одной куртки хватит?

— Я еще возьму с собой кожаную куртку, на вечер.

— Да, ты права, не стоит все время ходить в одном и том же.

— …

— А берцы ты себе наконец-то купила?

— Отец дал мне денег, но я лучше их приберегу. Чтобы набрать две тысячи.

— А…

— …

— …

— …

— Думаю, я смогу одолжить тебе сотню-другую.

— О'кей.

— А у Ивана ты денег не попросишь?

— Нет.

— Каким же козлом он оказался!

— …

— И сколько тебе не хватает?

— Пятьсот с чем-то.

— Что же ты будешь делать?

— Украду.

— Прикалываешься?

— Нет, украду их у матери.

— Но она же заметит.

— Да, только никому об этом не скажет.

— Поче…

— Потому что она сама ворует деньги у моего отца.

— …

— У нее есть тайник в гараже, за кирпичом.

Я вернулась домой. Прежде всего спрятала свои трофеи в гараже, в той самой дырке в стене. Не забыв надеть резиновые перчатки. Револьвер туда не поместился, так что в результате я оставила его в багажнике своей машины, под запасным колесом. Больше никаких особых дел у меня не было, оставалось только вымыть посуду после завтрака и немного убраться в доме.

Но сначала я сняла костюм и наконец вздохнула свободно. К трем часам дня все уже было готово. Я решила, что теперь могу отдохнуть, спокойно посидеть в кресле в гостиной, выпить кофе и просто немного расслабиться. Так я и поступила. Но уже через пятнадцать минут я просто не находила себе места от нетерпения. Было невозможно вот так спокойно сидеть и ждать, пока Эрнесто вернется и все мне расскажет. Я решила снова заняться уборкой. На самом деле в доме было довольно чисто, но я принялась за то, что моют не каждый день. Фланелевой тряпочкой протирала створки шкафов, полировала до блеска металлические ручки, натирала полы воском. Даже испекла печенье. У меня был записан рецепт пирога из артишоков, но я остановилась на печенье. К пяти часам я уже падала с ног от усталости. И все сильнее нервничала. Эрнесто никогда не приходит домой раньше девяти, а я, если и дальше буду продолжать в том же духе, через четыре часа буду лежать в постели, не в силах пошевелиться. А ведь к тому часу мне нужно, как никогда, быть бодрой, сосредоточенной и очень внимательной.

Так что я решила взять быка за рога и поехала на работу к Эрнесто. И на входе в здание мне встретилась та самая брюнетка, с которой мы чуть было не пересеклись сегодня утром в квартире Твоей. Я захотела было проследить за ней. Но раздумала. Вошла, поздоровалась с девушкой в приемной. Она была чем-то занята и заметила меня не сразу. Прежде чем пройти дальше, я задала ей несколько вопросов.

— Эта высокая брюнетка, которая только что ушла… Мне кажется, я откуда-то ее знаю. Она здесь работает?

— Нет, это Чаро, племянница Алисии Сориа.

— А, Алисия наконец-то здесь…

— Нет, и это странно, она даже не позвонила.

— И ее племянница волнуется?

— Наверное, со мной она даже не поздоровалась, сразу же прошла к лифту и поднялась наверх.

— Ладно, ее тетя уже взрослый человек, сумеет о себе позаботиться, — сказала я и тоже вошла в лифт.