Перемены - Мо Янь

Мы выехали из Пекина и двинулись на север по извилистой петляющей горной дороге, миновали заставу Цзюйюнгуань[26], еще час с лишним ехали на север и наконец добрались до штаб-квартиры командования. Яблоки и лук, которые мы привезли, вызвали у всех бурю восторга. Когда мы выгрузили продукты, то грузовик загрузили по новой: стол для настольного тенниса, четыре баскетбольных мяча, десять учебных штык-ножей, четыре защитных приспособления для штыкового боя, двадцать деревянных учебных ручных гранат и два кожаных пальто для дежурных, после чего мы отправились в обратный путь. Сюда ехали вдвоем, а обратно прибавился еще один человек. С нами поехал новый водитель, отправленный в нашу часть. Это был новобранец 1977 года, только что окончивший курсы вождения, звали его Тянь Ху, уроженец уезда Ишуй провинции Шаньдун, большеглазый и белозубый, с совершенно детским лицом. Мы с таким трудом добрались до Пекина, кто знает, сможем ли еще раз сюда приехать, так разве не обидно просто так проехать через город и даже не остановиться? Перед отъездом мы обратились к начальнику службы тыла, попросили разрешения задержаться в Пекине на несколько дней, хотя бы на один день, зато мы сходим сфотографируемся на Тяньаньмэнь[27], и то не зря ехали. Тот начальник любезно разрешил задержаться в Пекине на три дня да еще и помог связаться с гостиницей нашего ведомства. В те времена у нас не было никаких удостоверений личности, офицерских удостоверений и военных билетов, поэтому некоторые гостиницы при регистрации требовали рекомендательное письмо. Начальник выдал три пустых бланка рекомендательных писем с печатью организации, чтобы мы могли в дороге использовать их по мере надобности.

Первым делом мы поехали на Тяньаньмэнь, постояли в очереди, чтобы сфотографироваться на площади, потом постояли в очереди в мавзолей Мао Цзэдуна, чтобы засвидетельствовать свое почтение останкам председателя Мао. Пристально глядя на тело, лежащее в хрустальном гробу, я вспомнил свой шок, когда два года назад впервые услышал новость о его кончине. Я осознал, что в этом мире нет бессмертных, раньше мы даже во сне представить не могли, что председатель Мао может умереть, а он взял и умер. Мы тогда считали, что стоит ему умереть – и все, Китаю конец, но прошло уже два года, а Китай по-прежнему существует, и ситуация даже постепенно улучшается. В университетах вновь набирают студентов, в деревнях с владельцев земель и зажиточных крестьян поснимали ярлыки, крестьяне стали питаться лучше, а скот, принадлежавший производственным бригадам, тоже потучнел. Даже такой, как я, смог фотографироваться на площади Тяньаньмэнь, более того, своими глазами увидеть останки председателя Мао. За следующие три дня мы посетили парк Бэйхай, Храм Неба и музей естествознания, где на меня глубокое впечатление произвел огромный скелет динозавра. Кроме того, мы сходили в Запретный город, в парки Цзиншань и Ихэюань, в зоопарк, а еще прогулялись по оживленной улице Ванфуцзин, в магазине в районе Сидань приобрели себе три черных портфеля из искусственной кожи, а я еще заодно купил два таких портфеля для сослуживцев, а для невесты – розовый платок. С этой девушкой меня познакомил один из ее дальних родственников, еще когда я временно работал на хлопковом заводе. Я засомневался, а тот человек достаточно жестко сказал мне, мол, не глупи, а то как в пословице: жирная свинья лезет в ворота, а хозяин думает, что скребется собака, не понимая, какое счастье привалило.

Впоследствии он признался, что хотел познакомить меня с дочерью дальних родственников, поскольку мой дядя работал на заводе в бухгалтерии, и он надеялся воспользоваться блатом, чтобы получить постоянную работу на хлопковом заводе. После свадьбы жена сказала, что до меня член постоянного комитета местного парткома Лю хотел сосватать ее за племянника заместителя секретаря парткома. Ей не понравилось, что у этого парня глаза слишком маленькие, и она не согласилась. Когда мы решили пожениться, Лю сказал, мол, тебе глаза племянника заместителя секретаря парткома не понравились, а теперь, типа, нашла себе женишка «большеглазого»? На что она ответила, дескать, у того парня глаза маленькие и безжизненные, а у Сяо Мо маленькие, но сияют, есть разница. Много лет спустя, когда я уже стал известным писателем, Лю при встрече со мной сказал, что жена моя хорошо разбирается в людях.

А еще мы отстояли два часа в пельменную в районе Сидань, чтобы съесть по порции пельменей. Это были пельмени машинной лепки с начинкой из жирного мяса, стоило укусить, как наружу брызгал жир. Машина по лепке пельменей работала в помещении, позади прилавка высотой в половину человеческого роста, а снаружи стояло с десяток столиков. Тогда этот аппарат показался мне величайшим изобретением: закладываешь с одной стороны муку, воду и мясо, а с другого конца один за другим в котел с кипящей водой падают готовые пельмени. Просто уму непостижимо. Вернувшись домой, я рассказал об этом матери, так она не поверила. Сейчас я вспоминаю, что у пельменей из этого пельменного агрегата тесто было толстое, начинки мало, половина начинки оставалась в бульоне, на самом деле пельмени были некрасивые и невкусные, но в тот момент, когда мы отведали у рынка Сидань пельмени машинной лепки, у нас появился повод, вернувшись домой, похвастаться перед земляками. Сейчас пельмени машинной лепки давно уже никто не ест, на всех вывесках в пельменных специально оговаривается, что пельмени ручной лепки. Раньше считалось, чем мясо жирнее, тем вкуснее, а сейчас в моде овощные начинки. Мир изменился, даже по одному этому понятно.

На обратной дороге техник Чжан передал руль Тянь Ху, а сам втиснулся на пассажирское сиденье рядом со мной. Стоило появиться Тянь Ху, как мои надежды стать шофером растаяли. Чжан увидел, что я пал духом, и тихонько стал меня убеждать:

– Сяо Мо, ты такой талантливый, зачем тебе быть каким-то вонючим шофером, разве ж можно из зенитки палить по комарам? Погоди, удача тебя еще отыщет.

Его слова меня немного успокоили, но при мысли о будущем я все равно терялся. Неужели я зря потратил столько усилий, чтобы вырваться из западни, зря страдал два года, чтобы снова вернуться, ничего собой не представляя? Нет уж, я не вернусь, я должен бороться! Нужно сражаться из последних сил!

В Пекине мне как-то раз приснился сон, якобы мы с техником Чжаном приехали в мою деревню, и два грузовика, наш и отца Лу Вэньли, стоят на спортплощадке рядом со школой. Два «ГАЗ-51», на кабинах привязаны красные ленты, а к решеткам радиаторов прикреплены большие красные цветы из шелка. Школьный оркестр трубит и стучит в барабаны, а еще куча школьников, размахивая платками, танцует танец с простыми движениями и четким ритмом. А потом сгущается ночь, всходит луна. Я в одиночестве прихожу на спортплощадку и вижу, как два грузовика, словно два щенка, нос к носу, вдыхают запахи друг друга, чтобы понять, кто это рядом. Грузовики постоянно издают звонкие крики, словно два осленка, встретившиеся после долгой разлуки. А потом они разъезжаются на несколько десятков метров и несутся вперед, сталкиваясь носами. Проделав это несколько раз, грузовик отца Лу Вэньли лягается одним колесом и мчится вперед, а наш грузовик едет вплотную за ним. Два «ГАЗа» гоняются друг за другом, наматывая круги по спортплощадке, словно осел за ослицей. И тут я внезапно понял, что никакие они не сестренки-близняшки, они любовники. Так они гоняются друг за другом, а потом совокупляются, и у них рождается маленький «ГАЗ»… Я пересказал этот сон технику Чжану и Тянь Ху. Чжан заметил: