Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова - Артем Валентинович Клейменов

до поворота на Рублёвское шоссе, она собралась, вспомнила про общий с мужем бизнес, ребёнка и, конечно же, слабохарактерность мягкотелого супруга. После чего выдохнула и приняла более взвешенное решение, Яну вдруг сильно озаботила поэзия и русская словесность и она всей душой захотела её возрождать, причём минимум два раза в неделю. Бизнесвумен относила себя к продвинутой либеральной части столичной деловой тусовки, имела соответствующие, весьма устойчивые взгляды, единственно, что не хватало расчётливой даме, так это некого ореола спонсора-благотворительницы, а тут, куда не плюнь, всё сходится.

— Что тебе завтра привезти, Аристарх? — настойчиво спросила она, уверенно сев в машину.

— Портрет Ельцина привези.

— Так он же, вроде, уже покинул пост?

— Тогда с чёрной рамкой привези.

— Ха-ха, очень смешно, юноша, — сердито проворчала Яна, и неторопливо выехала с парковки.

Впрочем, насчёт портрета Ельцина Аристарх говорил совершенно серьёзно, изображение бывшего Президента казалось возможным оберегом от дальнейших глюков по пьяной лавочке. Объяснять это Яне он не стал, да и не смог бы, его новая любовница верила только в деньги, а там нет ни глюков, ни привидений, ни прочей мистики, там есть только жадность и сухой расчёт. Молодой человек, проводив взглядом уезжающее авто, удовлетворённо констатировал, что год начался бурно и отправился на погружённую в сумрак наступившей темноты набережную Москва-реки, рассматривать сияющие огоньки мега стройки «Москва-сити». Он чувствовал, что когда-нибудь тут будет модное место, наполненное удивительными людьми, их судьбами и множеством любовных историй. Взгляд изучал очертания фундаментов, а мысли постоянно возвращались к разделённой на части душе.

Поэт — это буря страстей, тонкий эмоциональный настрой и особое приятие мира, рифмуют многие, а гении рожаются раз в пятьдесят лет. Гении пишут душой, виртуозно владея языком и эмоциями, а главное, проживают непростую судьбу поэта, ведь Создатель слишком уж много требует за, казалось бы, никчёмный поэтический дар и совсем не прощает равнодушного к нему отношения. Аристарх чувствовал тяжёлую Божью длань, не сомневаясь в том, что она может, как удачно подтолкнуть, так и шлёпнуть. Впрочем, он бы и так не отказался от своего таланта, ни за какие коврижки, и был готов многое терпеть. Молодой человек почему-то вспомнил свою историю с алкоголем, понимая, что пьянство ему совсем не зашло, а вдохновенная эйфория первых глотков, дающая несколько минут изменённого состояния, не тянула и даже пугала, и, если бы не странный, весьма сложный опыт последних двух дней, он бы долгое время совсем не пил, так как энергичная молодость и спиртное, по большому счёту, мало совместимы.

Майозубов нашёл картонный ящик и смяв его, присел на склоне. Вид открывался шикарный, а холод почти не чувствовался, правда отвлекали изрядно подвыпившие соотечественники, продолжавшие лихо праздновать уже наступивший Новый год. Они радостно запускали салют и орали всякую жизнеутверждающую муть, а Аристарх пророчески прошептал: «Знали бы вы, что вас ждёт впереди».

Начиналось новое тысячелетие, полноводная река времени неторопливо текла, увлекая наивные, праздные сознания в омут радостных эмоций и надежд, молодой человек глядел на происходящее, разочарованно думая, что если умрёт прямо сейчас, то ничего не поменяется, а мир останется прежним. Данное осмысление сильно опечалило, да и трезвое понимание того, что поэты современности — изгои, не могло не прибавить грустного, солёного пессимизма.

Печаль пришла внезапно и будто бы ниоткуда, шаткой походкой маленькой серой уточки. С одной стороны, ещё куча времени и сил, с другой, что не делай, ты всё время предаёшь самого себя, а если вдруг захочешь отказаться от дара поэта, чтобы хоть как-то уравновесить непростую ситуацию, то напрямую предашь Создателя, ведь это Его особенный подарок, за который Он обязательно спросит. Так что, как ни крути, ситуация абсолютно тупиковая.

Аристарх провалился в липкую пучину осмысления. «Кто же я такой? — беззвучно и надрывно кричал он сам себе, но ответа не поступало. Юный гений попытался схитрить и задал вопрос иначе: «Я настоящий, когда трезвый и патриот или же, наоборот, когда пьяный и либерал»? Однако умное и рассудительное пространство снова смолчало, а поэт, так и не получив ответа, завис, без шанса понять, что происходит. Слёзы горького отчаяния предательски наполнили глаза, Майозубов встал, повернулся лицом к респектабельной сталинке и увидел целующихся Ельцина и Чубайса. Это вызвало удивление и тошноту, поэтому Аристарх тут же отвернулся, с отвращением подумав, что если бы был пьян, то наверняка бы приветственно помахал нежно целующейся парочке. Сражённый этим весьма неприятным пониманием, он снова посмотрел в ту сторону и увидел, что там больше никого нет. Слёзы снова брызнули из глаз, а губы тихо прошептали:

Меня преследуют тени,

Проклятия тёмных лет,

И я как собака на сене,

Которого больше нет…

Пусть дней моих бесполезных

Давно началась череда

В душе моей слабой, болезной

Смешались все «нет» и все «да» …

Стало абсолютно ясно, что «тени» или, если хотите, привидения, в образах ещё здравствующих российских политиков, будут преследовать постоянно, независимо от того, есть ли спиртное внутри или нет. Майозубов понял, что алкоголем он сможет изменить только отношение к патриотизму или либерализму и всё. Получалось так, что он в равной степени принадлежал к тем и к другим, и в той же степени был непримиримым врагом этих же сторон. При этом, его воля не имела влияния на процесс, а единственным настоящим, живущим в разорванной в клочья душе, оставались поэзия и преданность Создателю. Дуальность расстраивала, заставляя излишне нервничать и сомневаться, мысли прыгали, как лягушки и хотелось орать.

Аристарх осознавал, что, предав дар Творца, станет слугой Сатаны, а если, своим выбором отторгнет Сатану, то из-за непреодолимого внутреннего противоречия, всё равно не может оставаться тем, кем является, что превратило жизнь гения в путь без принадлежности самому себе или, говоря заплетающимся языком пригрезившегося Бориса Ельцина, в «Дерлямбовый путь».

Глава четвёртая. Мухтар и принятие главного решения.

Собаки крайне любопытны, отчего нюхают всё подряд, причём, что в это время происходит в их гавкающих черепных коробках, совершенно непонятно. Аристарх сильно напрягся и даже выпал из путаных размышлений, когда огромная немецкая овчарка стала обнюхивать ему ноги. Псина не излучала никаких эмоций и казалось, что той плевать, что перед ней человек, а не дерево или куст. Через пару минут, словно бы ниоткуда, появился крупных размеров мужик с бутылкой в руках и сурово произнёс: «Мухтар, отойди», а затем, почти не изменив приказного тона, обратился к Аристарху, подробно объясняя, чтобы тот не боялся собаку, так как та не кусается, а такая мрачная, потому что философски смотрит на жизнь. Его суровая речь в