Перед изгнанием. 1887-1919 - Феликс Феликсович Юсупов

Все шло хорошо до тех пор, пока, без всяких видимых причин, страус не понес, увозя меня в сумасшедшем беге по аллеям зоосада, задевая обо все легкой тележкой, которая опасно раскачивалась. Птица остановилась лишь перед своей клеткой. Сторожа и моя взволнованная нянька высадили из повозки маленького мальчика, испуганного, потерявшего по дороге бескозырку. Нянька думала успокоить меня зрелищем львов в клетке. Но поскольку эти животные упорно поворачивались к нам спинами, я пощекотал тросточкой зад одного из них, чтобы заставить его повернуться. Он этого не сделал и выразил свое презрение самым невежливым образом, не проявив почтения к прекрасному новому костюму, которым я так гордился.

Гораздо позже, во время учебы в Оксфорде, проезжая Берлин, я полюбопытствовал повидать вновь этот зоосад. Огромная обезьяна по имени Мисси, которую я угостил арахисом, прониклась ко мне такой дружбой, что ее смотритель предложил мне войти вместе с ним в клетку. Я согласился без особого энтузиазма. Мисси выразила свою радость, обвив меня длинными руками и прижав к своей мохнатой груди. Эта демонстрация любви не показалась мне очень приятной, я мечтал лишь о том, чтобы вырваться. Но лишь только я сделал попытку удалиться, обезьяна стала издавать пронзительные крики, так что смотритель, чтобы ее успокоить, посоветовал выйти с ней на прогулку. Я подал руку моей новой подруге и обошел с нею аллеи сада к великому развлечению посетителей, останавливавшихся, чтобы нас сфотографировать.

Всякий раз, проезжая Берлин, я обязательно заходил посмотреть на мою обезьяну. Однажды я нашел клетку пустой: «Мисси умерла», – сказал мне смотритель со слезами на глазах. Горе этого человека было неподдельно. Это был мой последний визит в Берлинский зоосад.

* * *

В детстве я имел довольно редкую возможность знать одну из своих прабабок.

Зинаиду Ивановну, княгиню Юсупову, ставшую во втором браке графиней де Шово. Мне было всего десять лет, когда она умерла, но ее образ тем не менее ясно запечатлелся в моей памяти.

Ее великолепная красота вызывала восхищение всех ее современников. Она вела очень веселую жизнь и имела множество приключений. У нее была романтическая любовь с каким-то молодым революционером, за которым она поехала в Финляндию, когда он был заключен в Свеаборгскую крепость. Чтобы иметь возможность из своей комнаты видеть окно любимого, она купила дом на холме напротив тюрьмы.

Когда женился ее сын, она оставила молодым дом на Мойке в Петербурге и поселилась у себя на Литейном проспекте в доме, который она приказала выстроить по образцу дома на Мойке, но меньшего размера[27].

Много времени спустя после ее смерти, разбирая ее бумаги, я нашел среди писем, подписанных самыми значительными именами того времени, письма императора Николая I, не оставлявшие никакого сомнения в характере их близости. В одном из них император предлагал ей павильон «Эрмитаж» в царскосельском парке, где приглашал ее провести лето поблизости от него. К письму был приколот черновик ответа. Княгиня Юсупова благодарила императора за любезное внимание, но отказывалась от предложения, ссылаясь на то, что имеет обыкновение жить у себя и что ее имений для этого достаточно. Тем не менее, она купила участок, смежный с императорским дворцом, и построила там павильон, бывший точной копией того, который ей был предложен[28]. Туда она приглашала и часто принимала монархов.

Два или три года спустя, поссорившись с императором, она отправилась за границу и обосновалась в Париже, в купленном ею особняке в Парк де Принс. У нее побывал весь Париж Второй империи. Наполеон III не остался равнодушным к ее очарованию и сделал ей несколько авансов, оставшихся без отклика. На балу в Тюильри ей представили молодого французского офицера с приятным лицом, но небольшим состоянием, по имени Шово. Этот красивый офицер ей понравился, и она вышла за него замуж. Она купила для него замок Керьоле в Бретани и снабдила его титулом графа, тогда как себе добилась пожалования титула маркизы де Серр.

Граф Шово вскоре умер, оставив по завещанию замок Керьоле своей любовнице. Разъяренная графиня выкупила его у соперницы за невероятную цену и подарила департаменту Финистер с условием, что там будет устроен музей.

Каждый год мы наносили визит прабабке в Париже. Она жила одна с компаньонкой в доме в Парк де Принс. Мы селились в павильоне, связанном с домом подземным переходом, и ходили к ней лишь вечером. Я видел ее, восседающей в большом кресле, спинка которого была украшена тремя коронами: княжеской, маркиза и графской. Несмотря на возраст, она все еще была красива и сохранила всю величавость походки и благородство осанки. Всегда тщательно нарумяненная и надушенная, она носила рыжеватый парик и появлялась во множестве жемчужных колье.

В некоторых отношениях она проявляла странную скупость. Так, нам она предлагала заплесневелый шоколад, который хранила в бонбоньерке из горного хрусталя, инкрустированной драгоценными камнями. Я был единственный, кто отдал ему дань, и думаю, что оттуда пошло ее предпочтение ко мне. Увидав, что я согласился на то, от чего все отказывались, добрая бабушка погладила меня, говоря с чувством: «Этот ребенок мне нравится».

Она умерла столетней, в Париже в 1897 году, оставив моей матери все свои украшения, брату дом в Парк де Принс, а мне свои дома в Петербурге и в Москве.

В 1925 году, когда я был уже беженцем в Париже, я узнал из русских газет, что большевики, обыскивая наши дома в Петербурге, нашли в спальне прабабки потайную дверь, скрывавшую гроб с телом мужчины… Я долго думал о тайне, окружавшей эту находку. Мог ли это быть скелет того молодого революционера, которого она любила и прятала у себя до самой его смерти, после того как облегчила его побег? Я вспоминал, что за много лет до того, когда я в этой самой спальне разбирал бумаги прабабки, я испытывал такое странное недомогание, что позвал лакея, чтобы не находиться там одному.

Дом в Парк де Принс долго оставался необитаемым, потом он был отдан внаем и, наконец, продан великому князю Павлу Александровичу[29]. Вновь проданный после смерти великого князя, он стал собственностью женской школы, курсов Дюпанлу, где позднее училась моя дочь[30].

* * *

Мой дед с материнской стороны, князь Николай Борисович Юсупов, сын от первого брака графини де Шово, был человеком значительным и с оригинальным характером.

С блеском закончив университет в Санкт-Петербурге, он вступил на государственную службу и всю жизнь служил своей стране.

В 1854 году, во время Крымской войны, он на свои средства вооружил и экипировал два