Правозащитник - Артур Строгов

— Нет, я не переменюсь, не волнуйся. Как ты понимаешь, вернее, видишь — я изменился.

— Люди не меняются за один день…

— Да, но со мной произошло нечто другое…

— Что же?

Белосельский не ответил.

— Давай не будем обо мне. Ты единственный родной мне человек. Я все сделаю для твоего блага. О деньгах можешь не беспокоиться. Я открыл счет на твое имя в надежном банке, также распорядился перевести на тебя часть недвижимости.

— Алексей…

— Не говори… это моя обязанность, мой долг.

— Так странно слышать от тебя такие слова… «обязанность», «долг», можно подумать, что…

— Я хочу поскорее покончить со всеми моими делами, перед тем как я уеду.

— Уедешь? Куда?

— Тебе одной я могу сказать. Называй это безумием, сумасшествием, наваждением… Но я чувствую в себе какой-то жар, неумолимое желание сделать то, что я задумал. Это не прихоть, не каприз, а полноценное осознание моего предназначения… Я уезжаю с одной благотворительной миссией в Б***.

— В эту страну?! Алексей… Алексей, ты с ума сошел? Зачем? Там же идет война!

— Именно поэтому я обязан там быть…

— Это безумие.

— Скажу правду: я не знаю зачем, но я чувствую, что должен там быть.

— Ты и впрямь сумасшедший!

Белосельский улыбнулся.

— Даже больше, чем раньше?

— Да.

— Я всегда мечтал путешествовать, конечно, не в такие опасные места, но я уверен, что со мной ничего не случится.

— Откуда такая уверенность?

Он промолчал.

— Ладно, мне пора ехать, Виталий ждет меня.

Он обнял сестру и с невыразимым чувством прижал к груди.

— Ненавижу прощания… ведь мы не скоро увидимся.

— Боюсь, что да… Впрочем, ты знаешь мой телефон, если тебе что-то понадобится, я смогу тебе помочь, даже находясь в другой стране.

— Тогда уезжай… и помни, что есть сестра, которая тебя любит!

Грузный человек лет шестидесяти с помятым морщинистым лицом неспешно прогуливался по дорожке, выложенной булыжником и ведущей к добротному белоснежному особняку с внушительным белым портиком и резными колоннами. Увидев идущего навстречу гостя, старик слегка удивился, но затем морщины на его лице несколько разгладились, но тем не менее взгляд не утратил свою колючесть.

— Я не понял, почему ты настаивал на встрече со мной, теперь молодое поколение не то, что прежнее. Молодые не ценят, не уважают старших. Что поделать, предрассудки прошлого…

— Вы правы, но я не такой.

Старик смерил гостя недоверчивым взглядом.

— Я очень уважал твоего деда, моего друга, но ты, Алексей… вряд ли заслуживаешь этого священного слова «уважение». Ты думаешь, я не знаю?

Белосельский хотел ответить, но старик прервал его.

— Ты думаешь, я не знаю, что с тобой произошло? Вместо того чтобы учиться, ты забросил университет! Вместо того чтобы встать во главе бизнеса, доверенного тебе дедом, ты участвуешь в автомобильных гонках! Потом попадаешь в больницу! Ты думаешь, это все игра и забавы?

— Так было в прошлом! Но теперь я изменился!

— Так быстро? Всего за несколько месяцев… Так не бывает!

— За исключением того случая, когда с человеком происходит нечто удивительное и необыкновенное… Но не будем об этом. Если Вы слышали о том, что произошло, то не можете не знать о том, чем я решил заняться.

— Конечно, я в курсе, — возразил старик, — ты поссорился со всеми друзьями и заявил, что хочешь стать правозащитником.

— Никогда не сомневался в Вашем всеведении.

— Ты сам-то понимаешь, что это такое? Ты понимаешь, что происходит в нашей стране? Ты можешь осмыслить это, когда ты прилично не сдал ни одного экзамена в институте?

Старик стал распаляться все больше и больше. Теперь он казался профессором, читающим лекцию с кафедры для «незрелых юнцов».

Белосельский спокойно выслушал обличительную речь. В конце молодой человек сказал:

— Все, что Вы говорите — верно. Я был таким — безответственным, ветреным, ненадежным, не способным вести ни одно серьезное дело. Но в моих поступках было больше наивности, чем злого умысла… не было должной серьезности и ответственности. Но сейчас я как раз собираюсь вплотную заняться бизнесом, построением моего будущего… которое важно мне… из-за моей миссии, которой я буду следовать!

— Какая еще миссия?

Белосельский не ответил.

— Оставим мою миссию в стороне… вернемся к делам. Я изучил банковский рынок и пришел к выводу, что он ненадежен. Пакет акций, который оставил мне дедушка, дает мне возможность на правах акционера получать неплохую прибыль, но… скажем так, после зрелого размышления я пришел к выводу, что это мнимое благосостояние не долговечно… Мне нужна поддержка влиятельных людей, поэтому я и пришел к Вам.

На лице старика отразилось удивление.

— Да, да, я сейчас назову Вам фамилию… точнее, одного человека, который мне нужен. Хочу, чтобы Вы организовали мне с ним встречу. Я введу его в состав директоров банка.

— Зачем это?

— Потому что в будущем, — пророчески произнес Белосельский, — он станет членом Правительства, и мне нужна его поддержка.

— Кто этот человек?

Белосельский назвал имя.

Старик рассмеялся.

— Да ты что, это мелкий депутатишко.

— Я знаю, кем он станет. Сделайте, как я прошу. Через десять лет он будет таким влиятельным, что будет оказывать давление на нефтяные компании, которые будут получать миллиарды.

— Откуда такая уверенность?

— Вам одному я могу сказать правду. В сущности, никто кроме Вас в это все равно не поверит. С момента аварии я, как это сказать, вижу вещи в несколько ином свете, мне кажется, что я чувствую приближение некоторых событий и могу их предвидеть…

— Скорее всего, после аварии ты повредил голову, — проворчал старик. — Хорошо, я помогу тебе встретиться с этим депутатом… но имей в виду — он очень скользкая личность и связан с настоящими мерзавцами.

— На данном этапе я не так силен, как буду лет через десять. У меня нет особого влияния, и владение банком не вселяет в меня достаточной уверенности. Банк могут и отобрать, поэтому мне нужны влиятельные люди… Кстати, я Вас хотел поблагодарить за Виталия.

— Он как верный пес, — усмехнулся старик, — к тому же надежный… Пока ты не перейдешь дорогу серьезным людям, тебя не оставят в покое… Ты послушай, какие витают настроения в воздухе — одни говорят «рыночная экономика», а что это? Они и сами не представляют. Старое здание идей и предрассудков давно погребено и разрушено как мавзолей. Они сместили с пьедесталов старых идолов, но воздвигли новые…