Джем и Дикси - Сара Зарр

– Если уж тебя так волнует здоровая пища, может, не стоило устраиваться работать в школьную столовую?

– Ну, по крайней мере, здесь есть салат-бар. – Лука тыкает в его сторону, пожав плечами.

– Не лезь не в свое дело, Лука. Отстань.

Я разворачиваюсь на каблуках и бросаюсь прочь, чувствуя, как мой желудок сжимается в одну маленькую болезненную точку. Мне так хочется, чтобы он меня остановил. Так хочется услышать за спиной всего пару фраз: «Джем, не злись! Я приготовлю обед и тебе!»

Но Лука молчит. А я не оборачиваюсь.

Я замечаю Денни Миллера, одиноко сидящего за столом в самом углу столовой, и направляюсь к нему. Устроив свой поднос за его столом, я присаживаюсь:

– Я должна тебе доллар, помнишь?

Он бросает на меня беглый взгляд:

– Да, точно.

Я достаю из кармана четыре четвертака и кладу на его поднос:

– Я же говорила, что все верну.

Я молча наблюдаю за тем, как Денни собирает монеты в ладонь, одну за одной, и кладет в карман. Повернувшись к своему подносу, я приступаю к еде и вдруг чувствую на себе его взгляд.

– Что?

– Ничего, – бормочет Денни, отворачиваясь. – Просто здесь обычно сидит…

– Адам? Он здесь?

– Нет.

Мы молча возвращаемся к еде. Даже набив желудок до отказа, я все еще чувствую эту саднящую боль в животе при мысли о разговоре с Лукой. Кажется, голод здесь явно ни при чем.

– Ты и правда сестра Дикси Тру? – спрашивает Денни.

– Да. А что?

Денни вжимает голову в плечи и молча пялится на меня.

– Что с тобой, Денни?

Его щеки вдруг покрываются красными пятнами, и он прячет глаза, уткнувшись в свой сэндвич.

Я оборачиваюсь и наконец-то вижу ее. Дикси заходит в столовую в компании Лии и двух старшеклассников, с которыми они обычно гуляют. На сестре один из маминых топов, поверх – жакет из денима, а по плечам небрежно раскинулся шарф. Короткая коричневая юбка едва прикрывает ноги, обтянутые синей тканью колготок. Денни недоуменно смотрит на меня, тщетно пытаясь найти сходство между мной и сестрой.

Я беру свой поднос и направляюсь прямо к Дикси и ее друзьям, усевшимся за столик у двери:

– Привет.

– Привет.

– Ты видела маму сегодня утром?

– Да, а что?

Ноготь Дикси нервно постукивает о банку газировки. Я пожимаю плечами.

– Можно мне… прочесть его?

– Прочесть что? – встревает Лия.

Дикси прекрасно понимает, что я имею в виду письмо.

– Ну не сейчас же, – говорит она, многозначительно кивая в сторону своей компании. Аккуратный носик сморщивается, когда сестра бросает взгляд на мой сэндвич. – Почему бы тебе не съесть это где-нибудь в другом месте? Я покажу тебе дома.

– Что покажешь? – Теперь в разговор вклинивается один из парней.

Дикси лишь качает головой:

– Ничего особенного.

Но я стою на своем:

– Оно у тебя с собой, верно?

– Господи, Джем, я же сказала, не сейчас! Иди и займи себя чем-нибудь. От твоего сопения уже пол трясется. Увидимся дома.

– Жестко ты ее, Дикс, – гогочет второй парень.

Я отворачиваюсь и потерянно скольжу взглядом по столовой, чувствуя, как на меня накатывает это мерзкое, но такое знакомое чувство. Чувство, что я снова оказалась не к месту. Я снова лишняя.

Денни все еще пялится на меня из-за своего столика. Ткнув в его сторону многозначительно вытянувшийся третий палец, я вытряхиваю содержимое моего подноса в мусорку и ухожу из столовой.

Когда подходит время урока физкультуры, меня вызывает мистер Бергстром. Первое, что я вижу, когда захожу в кабинет консультаций, – его знакомую, всегда такую спокойную улыбку. Этот человек обладает удивительным даром: стоит ему улыбнуться, как на душе становится легче.

– Привет, Джем!

– Здравствуйте.

– Прости, что пришлось заставить тебя пропустить урок. У моего сына сегодня концерт, и мне придется уйти пораньше, но я очень хотел побеседовать с тобой сегодня.

– Можете заставлять меня пропускать физкультуру сколько душе угодно, – ухмыляюсь я, но невольно бросаю взгляд в дверной проем. Интересно, меня уже хватились или нет?

– Присаживайся. – Мужчина кивает в сторону кресла, и я покорно опускаюсь на мягкое сиденье. – Лука обмолвился, что за обедом ты выглядела подавленно.

Я не знаю, что на это ответить. В ответ на мое молчание мистер Бергстром лишь задумчиво проводит рукой по свежевыбритой голове. Под его ногтями – темные полосы скопившейся грязи. Похоже, он снова работал во дворе. В те дни, когда я не могла выдавить из себя ни словечка, он увлеченно рассказывал мне о своем домашнем хозяйстве и ландшафтных проектах.

– Так что, ты действительно чем-то расстроена?

Я вжимаю голову в плечи:

– Я не собираюсь снова слетать с катушек, если вы об этом.

И терять контроль, и бросаться вещами, и кричать тоже. Я больше не хочу вытворять ничего из того, что я делала, когда впервые попала к Скарсгарду.

– Допустим. Но я всегда прислушиваюсь к словам Луки. Он хороший парень. Знаешь, мне кажется, что он тебя понимает.

Я пожимаю плечами:

– И что же он сказал?

– Что у тебя не всегда есть деньги на обед, да и еду с собой ты не носишь. Он переживает за тебя.

– Зато сам-то он готовит своим детям каждый день. Это так мило.

Мистер Бергстром только кивает. Я думаю о том, как же объяснить все это. То, почему меня так злит Лука. То, почему мне так хочется, чтобы его счастливые дети хотя бы один день прожили без него, – просто чтобы понять, каково это. То, почему я так отчаянно пытаюсь не дать ему подумать плохо о маме. Если бы мистер Бергстром только знал все это… Он бы точно подумал, что я ужасный человек. Разве можно назвать хорошим человека, который ненавидит чужих детей за то, что их жизнь складывается именно так, как и должна?

– Дикси получила письмо от отца, – наконец-то выдавливаю я.

– Правда?

Мистер Бергстром откидывается на спинку кресла, закинув руки за голову. Мне всегда нравилось, как легко и расслабленно он держал себя со мной. Словно в этот самый момент для него не существовало ничего, кроме его кабинета и моих слов.

– Он написал только ей, мне – ни словечка. И она никому не рассказывает, что там. А ведь она могла вообще ничего не узнать. Письмо случайно выпало из сумки. Не похоже, что мама планировала говорить Дикси о нем.

Я не хотела откровенничать о том, в каком состоянии мама была на самом деле. Каждый раз, когда у меня вырывалось хоть словечко на эту тему, мистер Бергстром начинал заваливать меня вопросами. И эти вопросы не приносили ничего, кроме проблем, в первую очередь для мамы.