Ад ближе, чем думают - Александр Домовец

Именно тогда император впервые обратил внимание на будущего советника. Государь был проницателен и разбирался в людях. Он не мог не заметить живой ум, энергию, огромный и своеобразный опыт, приобретённый Бурановым на Востоке. А Восток в последние десятилетия внушал тревогу не меньшую, чем Европа… Вскоре бывший разведчик перешёл на службу в Е. И. В. канцелярию, где и числился по сей день каким-то второстепенным столоначальником. Но ведь главное не кем числиться – чем заниматься. А занимался Буранов государственной безопасностью в широком смысле этого слова. Головой – анализатор, интуицией – король сыщиков Холмс, он ежедневно просеивал огромный объем внешних и внутренних сведений, устанавливая взаимосвязь как бы разрозненных фактов. Он первым угадывал угрозы России там, где другие их не замечали. Нередко после его служебных записок на высочайшее имя начиналась энергичная работа Министерства иностранных дел или нашего Департамента.

Именно Буранов за кражей вроде бы второстепенных дипломатических бумаг разглядел попытку польских сепаратистов скомпрометировать Россию и осложнить её отношения с главным стратегическим союзником – Францией. Вычислил опасные технократические тенденции в Республике Берлин, Прусском королевстве и других государствах Германской конфедерации. Предсказал победу партии социалистического реваншизма на парламентских выборах в Британии и оценил возможные последствия этой победы для Европы и мира (не дай бог!). И это лишь то, о чём я слышал или догадывался…

Быстрая мысль Буранова, подобно сторожевому катеру, изо дня в день бороздила информационный океан в поисках рифов, на которые мог напороться корабль Российской империи. Трудно представить, во что оценили бы голову аналитика те, чьи подрывные планы он разрушил. Если бы знали о его существовании, конечно…

И вот теперь эта легендарная личность сидела в моём кабинете – визави, и трудно сказать, кто кого разглядывал с бо́льшим интересом.

О таких, как я, говорят: «Без особых примет». Ничего особенного в моём облике не наблюдается, и слава богу: наша служба неброская, так что выделяться яркой наружностью ни к чему. А вот за внешность Буранова взгляд непременно цеплялся.

Если высокой худой фигурой он напоминал йога, то подкрученные усы и бородка на продолговатом смуглом лице делали похожим на Дон Кихота. Хотя внешность обманчива. Не смог бы Дон Кихот собственноручно пристрелить полковника Лоуренса… За худобой Буранова чувствовалась особая, от природы, жилистая сила, которая сплошь и рядом ломит силу искусственную, взращённую в спортзалах. Лет ему было хорошо за пятьдесят, однако возраст выдавали, главным образом, отметившие лицо и лоб морщины да седина. Во всём прочем тайный советник производил впечатление человека живого и энергичного, пребывавшего в хорошей форме. Впечатление усиливал светло-серый костюм, фасон которого был не лишён молодёжных признаков: приталенный пиджак, узкие лацканы, брюки без отворотов. А приспущенный узел красного галстука в мелкий горошек (весёленький такой) вносил в облик тайного советника нотку легкомыслия. Ни дать ни взять, молодящийся рантье…

О визите Буранова меня ещё с утра предупредил непосредственный начальник – товарищ директора Департамента Иван Францевич Нессельроде, и был Иван Францевич при этом несколько озадачен.

– Ума не приложу, с какой целью он вами интересуется, – честно признался он.

– А он интересуется? – уточнил я.

– Да уж… Затребовал досье, расспрашивал о проведённых делах. У меня даже сложилось впечатление, что имеет на вас некие виды.

– Что?!

Я внутренне напрягся. Служба в канцелярии Е. И. В. считалась престижной, платили там хорошо, карьеры складывались успешно, однако чиновничья стезя меня отнюдь не привлекала. Скорее, наоборот. А вот в Департаменте я был занят живым делом и, полагаю, вполне с ним справлялся. Во всяком случае, полковником стал раньше стандартного графика, удостоился двух орденов, и Нессельроде не скрывал, что через три-четыре года видит меня своим преемником.

– Вы уж меня не отдавайте, Иван Францевич, – попросил я как бы в шутку. Хотя какие там шутки! Мы люди служивые. Спустят сверху указание о переводе, и загремит полковник Ходько В. А. приносить дальнейшую пользу Отечеству в канцелярии. А если не согласен, пиши рапорт об отставке и мотай в родную Малороссию, в полузабытое полтавское имение, в котором после смерти отца, почитай, ни разу и не был. Только отчёты управляющего получаю по информационной сети, и раз в три месяца приходят невеликие банковские переводы от него же…

Нессельроде сердито кашлянул.

– Не отдадим, – буркнул он. – Впрочем, скажу откровенно: коли не ошибаюсь, и речь действительно зайдёт о переходе в его ведомство, возражать будет непросто. Это же Буранов… Хотя, какое там ведомство! Он сам по себе министерство. Уж очень своеобразное амплуа у человека…

И Нессельроде кое-что рассказал про тайного советника. Его рассказ в сочетании с обрывками моей собственной информации дал богатую пищу для размышлений. Вот почему визита Буранова я ждал с тревожным интересом.

Михаил Буранов

Ничто так не говорит о человеке, как его жилище. А кабинет для офицера-контрразведчика и есть второе жилище. Ненормированный день, порой недели без выходных, вызов к руководству в любое время суток, а если, не дай бог, какой-нибудь форс-мажор, то и переход на казарменное положение… сам служил, знаю. Вот и получается, что кабинетный диван или кресло, предназначенные, вроде бы, для сидения, нередко заменяют постель.

Правда, военная служба в России вознаграждается щедро. Ежемесячное жалованье полковника Ходько составляет никак не меньше трёхсот рублей. С командировочными, наградными и лечебными на круг выйдут и все четыреста пятьдесят. За такие деньги со служебными неудобствами и лишениями мириться можно. Беда лишь в том, что высокое жалованье не заменяет жене мужа, а детям отца. В офицерской среде разводы – дело обычное, и Ходько, увы, не стал исключением. Я это знаю из личного дела. Три года назад жена забрала сына и ушла к врачу-терапевту, который зарабатывает меньше, но времени и внимания уделяет ей намного больше. И, подозреваю, с тех пор кабинет полковника действительно стал для него вторым домом…

Ну, что ж, своё жилище Ходько содержит в порядке. Дело даже не в том, что в кабинете царит чистота, а на столе и светящемся экране анализатора нет и пылинки – на то существует уборщица. Главное, здесь каждая вещь знает своё место. Аккуратно разложены бумаги, письменные принадлежности под рукой, календарь с перечнем текущих дел – перед глазами, три телефонных аппарата удобно расположились на приставном столике слева, книги на полке в шкафу – корешок к корешку… А если прибавить хорошо сидящий на полковнике, безукоризненно отглаженный тёмно-синий костюм с галстуком в тон, то нетрудно предположить, что хозяин кабинета аккуратист и педант, не лишённый, впрочем, творческого начала. Об этом говорят некоторые дела, которыми он занимался.

Например, чётко спланировал и виртуозно провёл оперативную игру, в результате которой в Дагестане были взяты с поличным агенты Федерального управления разведки Северо-Американских Объединённых Штатов. Одновременно было обезглавлено и местное мусульманско-террористическое подполье, поддерживаемое американцами. Наградой для Ходько стало внеочередное звание подполковника.