Только я в твоей голове - Виктория Лукьянова

Пытка, которую устроила сама себе, не может длиться вечно. Я опускаю губы все ниже и ниже, обхватывая сначала головку, после ствол. Он слишком большой для моего рта, имеющего скудный опыт в таких ласках, но для Демьяна мой порыв и умения оказываются достаточными, чтобы сорваться и опустить руки на мою голову. Его пальцы зарываются в волосы, натягивают их на затылке, то приподнимают меня над каменным стояком, то опускают. Я улавливаю темп, от которого у Савицкого плывут мозги, и уже орудую сама как заправская шлюха. Жадно ласкаю, обильно смачиваю слюной, текущей по стволу и по выпирающим венам.

– Лана, быстрее, – шепчет он, и я приподнимаю голову, чтобы посмотреть на Демьяна.

Его глаза прикрыты, но он наблюдает за мной. Следит как чертов коршун, готовый вонзиться в жертву острыми когтями. Его рот напряжен, на скулах ходят желваки. Надо же! Какое терпение!

Я ускоряю темп и уверена, еще минута интенсивной работы и он сдастся. Проиграет битву и наполнит меня, пропитает рот своей спермой, отчего я буду чувствовать его даже языком. Но Демьян решает нарушить правила игры. Рывком отрывает от себя: так, словно я какой-то надоедливый комар, присосавшийся к самой важной части его тела, переворачивает на живот, роняя рядом с собой.

– Демь… – не успеваю возмутиться, как его руки управляют моим телом, будто оно пластилиновое. И вот я уже с задранной пятой точкой и упираюсь лбом в подушку.

– Помолчи, Лана! – Его голос звучит сорванным рыком. – Я больше не могу терпеть! – А теперь усмехается, хлопая раскрытой ладонью по ягодицам, с которых сразу сдергивает остатки одежды.

Я ахаю, ощущая его пальцы в себе. Он мнет, нет, почти насилует меня тремя пальцами одновременно. К черту нежности и шалости. Я прогибаюсь, цепляюсь дрожащими руками за изголовье и двигаюсь в заданном ритме. Мои ягодицы обжигают удары второй пятерни, и скользкая дорожка из смазки сочится по внутренней стороне бедер.

– Хорошая девочка, – хмыкает Демьян, переставая терзать пальцами. Он быстро маневрирует в постели, словно истребитель в небе, и входит в меня одним жадным, рваным толчком, выбивая воздух из легких и срывая крик с искусанных губ.

– О… – тяну я и жмурюсь, больше не сдерживая себя. Кричу и отчаянно цепляюсь за кровать, сминаю коленями простыни и покрывало. Беру его дикий необузданный темп и плачу, когда мое тело разряжается первым оргазмом. Но не успеваю прийти в себя, как кончаю во второй раз.

Я падаю лицом в подушку и больше не могу сопротивляться. Между ног все пульсирует и отдает вибрацией в голову. Я слишком мокрая там, истерзанная. Но Демьяну наплевать… Он продолжает буравить податливое тело, терзает и разряжается второй раз, когда я уже не держу себя и кончаю под ним в третий, а может и в четвертый по счет раз. Неужели я могу так? Неужели мое тело способно на такие оргазмы?

Это последнее о чем я успеваю подумать, прежде чем провалиться в забытье.

Я приближаюсь к зеркалу и пытаюсь отыскать хотя бы один изъян, чтобы отказаться от безумной затеи, на которую подбила и Демьяна. Он как раз ожидает моего появления в соседней комнате, с кем-то переговариваясь по телефону. Судя по доносящемуся до спальни звуку – беседа непринужденная и даже в чем-то семейная. Наверное, разговаривает со своими родителями.

Я выдыхаю и провожу ладонями по волосам, поправляя укладку, и втягиваю воздух полной грудью. Парфюм касается рецепторов словно крылья бабочки – невесомы и щекоча, убеждая меня в том, что я приняла правильное решение выбрать именно этот бренд. Оглядывая себя еще раз в зеркале, я вновь и вновь вынуждена согласиться – платье отличное, туфли великолепны, мастерица сотворила с моими волосами неведомый ранее шик, а макияж лишь подчеркнул вполне приятную внешность. Но, конечно же, Демьян говорил иначе – я великолепна, я богиня. Чертов подхалим! Явно планирует запустить свои шаловливые пальчики под подол платья в машине.

Развернувшись, я направляюсь в коридор, но замираю у двери. Сердце бешено колотится, потому что я все еще сомневаюсь в том, что приняла верное решение… А если наличие Демьяна на празднике лишь испортит и так накаленный после моего появления вечер?

– Ну и трусиха, – шепчу под нос и толкаю дверь.

К черту сомнения! Сколько уже можно пожирать себя как червяк переспелое яблоко.

Прогоняя прочь страхи и угрызения, я вхожу в гостиную и смотрю на спину мужчины, который всеми силами пытается поддержать меня. И сейчас как некогда ранее я нуждаюсь в нем. Пусть в голове тараканы утверждают обратное. Рано или поздно любая женщина захочет почувствовать поддержку сильного человека. А Демьян намного сильнее меня, и нет, не только в физическом плане. Он не боится, не пасует перед трудностями и не прячет голову в песок как страус. Он идет напролом, набивает шишки, планирует, если без четкого плана не обойтись, импровизирует, но в итоге выходит победителем. Поэтому я замиранием сердца смотрю на его спину, обтянутую светлой тканью рубашки, и улыбаюсь. Пожалуй, он мой правильный, единственный верный выбор.

– Я готова, – произношу спокойным голосом и поражаюсь тому, что перестала нервничать.

Демьян оборачивается и замирает, продолжая прижимать телефон к уху.

– Ну как? – Киваю на зажатый смартфон.

– О, секундочку, – бормочет Савицкий и быстро прощается, нажимая на кнопку. – Сестра звонила.

Я киваю и поражаюсь тому, как много узнала за прошедшее время после моего откровенного признания. С той ночи, когда я вторглась в дом Демьяна и услышала так много о себе нового, изменилось, пожалуй, всё. Я больше не держу от него тайн, Демьян позволяет себе больше нежности и открытости, хотя с его темпераментом куда еще больше?!

– Ты такая красивая, – шепчет он, приближаясь ко мне.

В его глазах я вижу неподдельный восторженный блеск и искорки, который вспыхивают на радужке. В нем искрится, бурлит счастье. Неужели я вызываю в Савицком такие эмоции? С трудом верится, но я принимаю его комплименты и одариваю мужчину улыбкой, которая вскоре оказывается смазанной касанием его губ.

– Я осторожно, – продолжает говорить и вновь целует.

Я хочу ответить, что помада стойкая, но умалчиваю, наслаждаясь едва весомыми касаниями. Словно бабочки вспархивают в животе и стремятся вверх, касаются крыльями внутренностей, щекочут лёгкие, отчего мне становится трудно и страшно дышать. Подбираются к горлу и замирают на кончике языка, которым я провожу по губам Демьяна.

– Ох, Лана, – с выдохом срывается мое имя. Он шепчет, сжимая пальцы на моей талии. – Если не прекратишь так делать, мы опоздаем.

– Я бы с удовольствием осталась дома.

Пожимаю плечами и перевожу взгляд на его лицо. Он улыбается, а вот глаза становятся серьезными.

– Нет, красавица, не отвертишься. Идём. – Он опускает руки и в несколько шагов преодолевает расстояние до кресла, на спинке которого висит его пиджак. – Поехали, – обернувшись, он накидывает на плечи пиджак, и я уныло киваю головой, направляясь в коридор первой.