Гвенди и ее шкатулка - Ричард Чизмар

– Как будто он зонтик, – прошептала она и поняла, что нашла верное слово. Зонтик, который защищает ее семью и от дождя, и от лютого солнца. Сейчас все хорошо, и, пока не налетит сильный ветер и не вырвет зонтик из рук, все будет хорошо. Но откуда взяться ветру? Неоткуда. Пока пульт у меня, ничего страшного не случится. Теперь это мой пульт, и я прослежу, чтобы с ним ничего не случилось.

В четверг вечером в начале августа Гвенди идет выносить мусор в контейнер у дома, и тут к ней подъезжает Фрэнки Стоун на синем «Эль Камино». В магнитоле гремят «Роллинг Стоунз», и Гвенди чувствует запах марихуаны, доносящийся из открытого окна. Фрэнки делает музыку чуть тише.

– Ну что, крошка, прокатимся?

Фрэнки Стоун вырос и изменился, но не в лучшую сторону: волосы сальные, все лицо в россыпи прыщей, самодельная татуировка «AC/DC» на руке. А еще от него жутко воняет потом, всегда. Ходят слухи, что на каком-то концерте он напоил девочку-хиппи рогипнолом, а потом изнасиловал. Может быть, это неправда, Гвенди знает, что дети подчас распускают самые дикие слухи, но Фрэнки определенно похож на человека, который запросто подсыплет снотворное девчонке в бокал.

– Не могу, – говорит Гвенди, жалея, что выскочила из дома в коротеньких шортах из обрезанных джинсов и топике на бретельках. Надо было одеться поприличнее. – Мне надо делать уроки.

– Какие уроки? – хмурится Фрэнки. – Сейчас каникулы!

– Я… я взяла летний курс в колледже.

Фрэнки высовывается из окна, и хотя их разделяет не менее десяти футов, Гвенди чувствует запах у него изо рта.

– Ты же не врешь мне, красотка? – ухмыляется он.

– Я не вру. Хорошего вечера, Фрэнки. А я пойду делать уроки.

Повернувшись к нему спиной, Гвенди идет к дому, довольная тем, как лихо отбрила Фрэнки Стоуна. Но не проходит и пяти шагов, как что-то твердое бьет ее сзади по шее. Она вскрикивает – не от боли, а от неожиданности – и оборачивается. У нее под ногами валяется пивная банка, истекающая белой пеной.

– Такая же самодовольная сучка, как все остальные, – говорит Фрэнки. – Я думал, ты не такая, но где там. Прямо вся из себя. Куда уж нам с нашим рылом?

Гвенди трогает шею. Там уже растет болезненная шишка.

– Убирайся, Фрэнки. А то я сейчас позову папу.

– Идите в жопу оба, ты и твой папа. Я тебя знал еще в те времена, когда ты была страшной жирной коровой. – Фрэнки целится в нее из пальца и нехорошо улыбается. – И такой ты и будешь, все еще вернется. Из жирных девчонок получаются жирные тетки. Закон природы. Ладно, Гудиер, до скорой встречи.

Он уезжает, выставив в окно поднятый средний палец. От покрышек несет жженой резиной. Гвенди бежит в дом и только теперь дает волю слезам.

В ту ночь ей снится Фрэнки Стоун. В этом сне она не стоит беспомощно на подъездной дорожке, с сердцем, ушедшим в пятки. В этом сне она бросается к Фрэнки и хватает его за левую руку, не давая уехать. Она выворачивает ему руку до тех пор, пока не слышит – и не чувствует, – как ломаются его кости. Он орет дурным голосом, и она говорит: И как теперь поживает твой знаменитый огромный хер, Фрэнки Стоунер? Небось уже не два фута, а хорошо если два дюйма. Зря ты связался с Хозяйкой пульта управления, очень зря.

Утром она просыпается и вспоминает свой сон с улыбкой, но, как и большинство снов, он растворяется в лучах восходящего солнца. Она забывает о нем и вспоминает лишь две недели спустя, в субботу утром за завтраком, в разговоре с отцом. Мистер Питерсон допивает кофе и кладет газету на стол.

– Твой приятель Фрэнки Стоун попал в местные новости.

Гвенди перестает жевать.

– Он мне не приятель, я его ненавижу. Что он опять натворил?

– Разбился на машине вчера вечером на Хансон-роуд. Вероятно, был пьян, хотя тут об этом не пишут. Врезался в дерево. Жив, но изрядно помят.

– А точнее?

– Раны на голове и плече, пришлось накладывать швы. Все лицо в мелких порезах. Сломанная рука. Тут написано, множественный перелом со смещением. Заживать будет долго. Хочешь сама почитать?

Папа пододвигает газету ближе к ней. Гвенди отодвигает газету обратно и кладет вилку на стол. Она знает, что больше не съест ни кусочка. И еще точно знает, какую руку сломал Фрэнки Стоун. Разумеется, левую.

В ту ночь, лежа в постели и пытаясь прогнать беспокойные мысли, Гвенди считает, сколько дней остается до конца летних каникул.

Сегодня 22 августа 1977 года. Ровно три года прошло с того дня, когда в ее жизни появились мистер Фаррис и пульт управления.

За неделю до начала учебного года – в десятом классе средней школы Касл-Рока – Гвенди в первый раз почти за год бежит вверх по Лестнице самоубийц. День теплый, но не жаркий. Дует ветерок. Гвенди достигает вершины, почти не вспотев. Она потягивается и, прижав подбородок к груди, смотрит вниз на свои ноги. Она видит не только носки кроссовок, но и кроссовки целиком.

Она подходит к перилам и любуется видом. В такое чудесное утро не хочется верить, что смерть существует. Гвенди смотрит на озеро, потом оборачивается к детской площадке. Сейчас там никого нет, кроме молоденькой мамы, качающей малыша на качелях. Взгляд Гвенди падает на скамейку, где сидел мистер Фаррис. Она подходит к ней и садится.

В последнее время тоненький голосок у нее в голове все чаще и чаще задает вопросы, на которые у нее нет ответов. Почему именно ты, Гвенди Питерсон? Почему из стольких людей на Земле он выбрал тебя?

Есть и другие вопросы, гораздо страшнее: Откуда он взялся? Почему он за мной наблюдал? (Он сам так сказал!) Что это за пульт… и что он со мной делает?

Гвенди долго сидит на скамейке, размышляя и глядя на облака, плывущие в небе. Потом встает, бежит вниз по Лестнице самоубийц и идет домой. Вопросы остаются: Какую часть своей жизни она творит собственными руками, а какая часть определяется пультом с кнопками и шоколадками?

Десятый класс начинается просто шикарно. За месяц с начала учебного года Гвенди выбирают старостой класса и капитаном школьной футбольной команды. Ее приглашает на школьный бал Гарольд Перкинс, красавец футболист из выпускного класса (увы, они расстаются еще до бала, потому что Гвенди посылает беднягу Гарольда куда подальше после первого же свидания, когда он везет ее в автомобильный кинотеатр и во время просмотра «Бриолина» неоднократно пытается облапать). Обжималки-целовалки подождут, как говорит ее мама. На свой шестнадцатый день рождения в октябре она получает в подарок плакат с «Иглз», стоящими перед отелем «Калифорния» («Можно выписаться в любую минуту, но уехать нельзя никогда»), и новую стереосистему для восьмидорожечных и компакт-кассет, а папа клятвенно обещает, что научит Гвенди водить машину, поскольку она уже совершеннолетняя и может сдать на права.