Николай 2. Расстрелянная корона. Книга 2 - Александр Тамоников

Валентина вдруг проснулась, увидела его и надвинула одеяло до подбородка. Естественная реакция женщины на неожиданное присутствие в спальне чужого мужчины.

Ей надо было кричать, а она очень тихо спросила:

– Кто вы?

Волков не мог больше бездействовать. Не ответив на вопрос, он вытащил из-под головы Валентины Васильевой подушку в шелковой наволочке и прижал ее к лицу несчастной женщины. Потом Федор с каким-то дьявольским наслаждением начал наносить удары ножом по телу, укрытому простыней. Два, три, пять. Белоснежная ткань стала багровой. Женщина не двигалась.

– Получила, сучка? И поделом. Замуж-то пошла за старика из-за его денег, а сама наверняка имела любовника помоложе. Стерва!

Федор вытер нож, поднялся, не глядя на окровавленную кровать, вышел в коридор. Там он чуть отдышался, тряхнул головой и, уже не таясь, резко открыл дверь спальни хозяина дома.

Звукоизоляция в здании была прекрасной. Волков из коридора не слышал, что купец громко храпел с причмокиванием и всхлипыванием. Волков усмехнулся, покачал головой. Ну и дает купец. А храп-то нездоровый. Видимо, сердце пошаливает. Дожил бы своей век в достатке, при семье. Нет, жажда денег не дает покоя. Он желает получить еще больше. Зачем ему столько денег? Здоровье ни за какие миллионы не купишь, годы назад не вернешь.

Зачем влезать в авантюры с камушками? И так видно, что всего у этого купца с куцей бородкой, смотрящей клинком в потолок, более чем достаточно. Нет, надо еще. Сейчас получишь сполна, хрыч старый. Пора заканчивать.

Волков обошел кровать. Васильев спал. Федору и делать особо ничего не пришлось. Он резким движением полоснул острым клинком по шее купца и тут же накрыл его голову одеялом, которое сразу же стало пропитываться кровью.

В спальне задерживаться не имело смысла. Конечно, здесь, как и по всему дому, были дорогие вещи. Где-то хранила свою заветную шкатулку покойная жена купца. Но ничего с собой не возьмешь. Уходить придется с Гришей, а тот – человек Курилова.

Если бы хоть немного знать этого извозчика, то, может, и удалось бы сговориться, поделить награбленное добро. Но вслепую рассчитывать на то, что Гриша позарится на часть добычи, слишком рискованно, а посему и обыскивать дом не имело никакого смысла.

Волков подхватил саквояж и не спеша прошел в кабинет. К темноте он уже привык, разглядел картину на стене, напротив дивана, подошел к ней, отодвинул массивный багет в сторону.

За ним, как и говорил Курилов, находился сейф средних размеров, как раз под картину. На двери ручка, слева – четыре вращающихся ролика, вокруг каждого шкала из десяти цифр. Волков вспомнил код, повернул первый ролик, второй, третий, четвертый. На последней цифре внутри сейфа что-то щелкнуло, и дверка вышла из паза.

Волков открыл ее и увидел пачки ассигнаций различного достоинства. Он открыл саквояж и стал бросать в него деньги.

Одну пачку десятирублевок он попридержал и сунул в боковой карман пиджака. Потом Федор проверил верхний ящик в надежде на то, что там окажутся драгоценности, которые стоят дорого и не занимают много места, но нашел только какие-то векселя и другие бумаги.

Волков закрыл саквояж и начал потирать платком те предметы, к которым прикасался. Их было мало, и уборка не заняла много времени.

Закончив работу на втором этаже, Волков спустился на первый. Во рту у него пересохло, и он решил попить воды.

В большом кухонном буфете, рядом с мойкой, Федор увидел черную бутылку коньяка.

«Дорогой, наверное», – подумал он, взял бутылку, посмотрел на этикетку.

На ней сплошь нерусские надписи. Только число «1856» показало убийце, что он держит в руках бутылку с напитком пятидесятилетней выдержки.

Не раздумывая, Федор засунул находку в карман, попил воды, хорошенько обмыл нож, протер его кухонным полотенцем.

Все! Можно уходить. Свое задание он выполнил.

Теперь надо благополучно добраться до квартиры и отдать Курилову саквояж, до этого спрятав на чердаке пачку десятирублевых купюр. Ничего, организация от такой потери не обеднеет, а Волков заслужил премию.

Он благополучно вышел в сад, прошагал к калитке, открыл засов, осмотрел улицу. На перекрестке стоял извозчик. Федор показался ему и махнул рукой. Григорий ответил тем же и исчез.

Вскоре послышался стук копыт по мостовой. Волков на ходу запрыгнул в пролетку.

– Как?.. – не оборачиваясь, спросил извозчик.

– Нормально. Ты не гони, Гришка. Ночью городовые крепко бдят службу. Заподозрят неладное, остановят. Езжай как обычно, будто пьяного мужика от любовницы везешь. А тому торопиться некуда. Он свое получил.

Извозчик сбавил ход, через полчаса остановился у булочной, повернулся и спросил:

– Может, к дому подвезти?

– Не надо, дойду. Ты не рисуйся тут, езжай домой. До квартиры я доберусь.

– Не могу. Виктор Ильич приказал отвезти его. Значит, мне надо ждать в указанном месте.

Волков забрал саквояж, прошел к дому, поднялся на второй этаж. На чердаке он добрался до укромного места, там переоделся, бросил старый костюм за ящик и уложил пачку денег в тайник.

Потом Федор спустился на площадку второго этажа. Он стряхнул пыль, которая кое-где испачкала костюм, протер саквояж и постучал в дверь.

Она тут же открылась. На пороге стоял бледный Якубовский.

– Ну и что, Федор?

– Может, все-таки в хату впустишь?

– Да, конечно, извини, проходи.

– Чего боишься?

– Нет, это не страх, а нервы. Ну и что? – повторил он свой вопрос.

Федор поднял саквояж.

– Все хорошо, Леня. Вот они, денежки господина Васильева.

– Ну и хорошо, ну и славненько. Ты проходи, Виктор Ильич ждет.

Волков зашел в комнату. Там за столом сидел руководитель местного отделения революционной партии, курил дорогую папиросу, пил кофе. Одет он был скромно, как банковский служащий средней руки.

Волков поставил саквояж на стол.

– Вот, товарищ Курилов, это то, что я должен был забрать из сейфа купца Васильева.

– Там все? – Курилов прищурил глаза.

– Обижаете, Виктор Ильич. Я никогда не был крысой, ворующей у своих товарищей.

Курилов улыбнулся:

– Не обижайся, Федор, верю.

Он открыл саквояж, посмотрел внутрь, защелкнул его, указал на стул и предложил:

– Да ты присаживайся, Федор, кофе выпей.

– У меня есть кое-что получше. – Убийца достал из кармана бутылку, взятую из шкафа в кухне Васильева.

– Зачем ты это сделал?

– Что? Забрал бутылку? Так ее все одно полиция прикарманила бы.