Настоящий полковник - Андрей Ильин

— Стоять, су-ки! — бешено заорал он. — Убью-у!!! И бойцы встали, враз забыв, кто что должен делать. Бойцы предали своего командира.

— Бросай оружие! Руки за голову! Первые пистолеты шлепнулись в траву.

— Отставить! — заорал Зубанов, отползая и толкая под защиту случайного пня братьев.

— Молчи, дурак, — очень спокойно и очень просто сказал автоматчик. — Если они дернутся, я их порешу. Всех!

В траву упали остальные пистолеты.

— Лежать!

Охранники присели и, неуклюже опираясь на локти, потому что руки были сцеплены за головой, стали ложиться на землю.

Бой был проигран, не начавшись. Бойцы развалились на траве, их командир в одиночку залег за пнем, глупо выставив единственный пистолет против нескольких автоматов. Теперь он тоже должен был встать, отбросить оружие, поднять руки и улечься носом в землю.

Перед кем улечься?! Даже не перед бойцами. Перед какими-то любителями. Перед мелкоуголовной швалью!

Не бывать такому! Полковники перед гражданскими на коленях не ползают.

— Добро. Встаю, — согласился Зубанов, лихорадочно вспоминая топографию местности. Ну недаром же он ее здесь изучал.

Ну… Должно быть какое-нибудь укрытие, которое…

Есть! Там сбоку должна быть небольшая воронка. Скорее всего из-под поваленного ветром и убранного лесниками дерева. Точно, есть!

А раз есть, ее можно использовать. Для чего отпрыгнуть вбок, перекатиться, отсидеться и перепрыгнуть в начинающийся там овраг. А по оврагу…

Но прыгать в воронку полковник Зубанов почему-то не стал.

— Оружие есть? — тихо спросил он, медленно поднимаясь.

— Есть, — ответили братья.

— Ну так стреляйте.

— Куда?

— Куда угодно. Главное стреляйте.

Полковник встал. Что, по мнению автоматчиков, было совершенно естественно и иначе просто быть не могло. Они еще не видели человека, который способен был переть на стволы, имея возможность спокойно отлежаться на траве. Они не знали, что в природе могут существовать такие люди.

— Вот он я, — спокойно сказал Зубанов, услышав, как под прикрытием его тела братья вытащили и взвели стволы.

Многие автоматчики даже не смотрели на него, абсолютно уверовав в свою победу. Ну и хорошо, что не смотрели. Очень хорошо, что не смотрели.

Не дожидаясь команды, Зубанов пошел навстречу автоматчикам. Ну же, ну же, когда?..

— Эй, мужик, ты куда собрался? — захохотал кто-то. — Ну-ка стой, где стоишь.

Но полковник успел шагнуть еще несколько шагов.

— Стой, говорят! Встал.

— Бросай оружие!

Ну когда же?..

Сзади бухнул выстрел. И тут же еще один. Автоматчики пригнулись и на мгновенье перенесли внимание на открывших беспорядочную стрельбу братьев. Они скосили в их сторону глаза. И скосили дуда автоматов.

Теперь пора было действовать. Теперь было как раз. Через секунду было бы поздно.

Зубанов сделал вид, что бросает пистолет, и, используя наклон, сделал быстрый прыжок вперед. И еще один.

— Смотри-ка! — настороженно крикнул кто-то. Но было уже поздно. Полковник был уже в гуще врагов, где автоматы бесполезны. Где любая самая короткая очередь положила бы своих. В первую очередь своих. Скорострельность автоматов в этой ситуации утратила решающее значение. В этой ситуации их бил более короткий и потому более маневренный пистолет. Который был в руках Зубанова.

— Лежать!!! — что есть сил взревел Зубанов, давя на психику и одновременно на спусковой крючок.

Пять выстрелов, прозвучавших с интервалом в мгновенье, ударили вниз — в ноги автоматчиков. Трое человек, дико вскричав, упали, обнимая разбитые тупой пээмовской пулей колени.

Очень хорошо, что вскричав. Чужая боль и чужие крики очень хорошо действуют на воображение оставшихся целыми. Очень правильно действуют!

— Лежать!!! — повторил свой приказ Зубанов, уставя дымящееся дуло пистолета в растерянные глаза автоматчиков.

— Я подохну, но еще нескольких из вас прикончу точно, — уверенно заявил он. — Вы видели, как я стреляю! Бросай оружие.

— Гад, — удивленно прошептал командир и дернул вверх дуло автомата.

На что полковник прореагировал мгновенным встречным выстрелом. Пуля с близкого расстояния, отчего не утратив начальной скорости, ударила командира в плечо, развернув и отбросив назад.

— Кто еще? — зловеще спросил полковник, переводя пистолет от одного лица к другому.

Его перекошенное злобой и азартом боя лицо было страшно.

— Ну? Кто?!

Сзади подбегали, держа в вытянутых руках пистолеты, братья.

Автоматчики отбросили оружие и сами, без команды, задрали руки к затылкам.

— Что, гниды? Взяли? — злобно заорали братья, тыча во всех подряд свои «вальтеры». — Скушали, собаки?..

— Договор, — попытался остановить их Зубанов.

— Какой договор?

— Ваш договор.

— Ах, договор! Конечно же, договор! — вспомнили братья. — Где он?

— Там, в машине, — показал пистолетом Зубанов. — Только осторожно…

— Ну все! Кончим гниду! — злобно сказали братья и опрометью бросились в указанном направлении.

— Только без мокрого, — крикнул им вслед полковник и устало опустился на удачно подвернувшийся пенек.

— Всем руки за голову. Всем лечь….

Дело было практически закончено.

Полковник выиграл этот бой. Потому что один уложил мордой вниз десяток автоматчиков.

Полковник проиграл этот бой, потому что его бойцы предали своего командира.

Он выиграл проигранный им же бой!

Толстый подводил итоги и подсчитывал убытки. Итоги были печальные, убытки катастрофические. В пассиве было восемьсот тысяч долларов, четверо покалеченных охранников, переломанные братьями Заикиными ребра и публичный позор. Самое главное — позор, который для современного бизнесмена тот же оборотный капитал. Но и деньги тоже. Он деньги не на дороге нашел. Ему за половину тех денег еще кредитору отрабатывать.

Теперь активы. Что в активе? Ничего. Кроме сохраненной жизни. Его, Толстого, жизни. Но этот единственный в плюсе пункт перевешивал все остальные.

Главное — что жив. А остальное приложится.

Но жизнь — жизнью, а надо было думать о делах насущных.

— Сивакова сюда!

Сиваковым был командир автоматчиков, который не справился с делом.

— Он дома, в гипсе.

— Плевать, что дома. Плевать, что в гипсе. За Сиваковым выслали машину.