Хаос на пороге - Хью Хауи

Пришельцы озвучили свои ожидания через избранных глашатаев из мира людей. Главное – не терять достоинство в преддверии конца. Никаких прощальных вечеринок и безумных свершений. Никаких оргий и массовых самоубийств.

«Предписание гражданам планеты Земля: занимайтесь своими делами. Терпеливо ждите назначенного дня. Работайте, ешьте, спите, ходите по магазинам. Живите обычной жизнью. И сохраняйте спокойствие». Пришельцы сразу дали понять, что шутить не намерены. Каждый тысячный землянин подлежал мобилизации на почетную службу в рядах корректоров. Подробности были переданы властям каждой страны. Когда в ответ Италия, Франция, Швейцария и Мексика образовали коалицию против тирании и произвола, их президентов на месте испарили из бластеров.

На этом протесты закончились. Согласно инструкции в каждом государстве была организована лотерея. Шанс – один к тысяче.

Разумеется, я выиграла. Мне везет в лотереях.

Был вторник, двадцать часов тридцать четыре минуты. Я сидела в баре, гладила пальцами полированную стойку и пила виски, огнем стекающий в желудок.

Ничего подозрительного: типичный вечер вторника.

Из угла на меня зло таращился неряшливый тип в неоновой безрукавке. Наконец он поднялся, подошел ко мне и с размаху опустил свой бокал на стойку.

– Что… небось, гордишься собой? Возомнила себя героиней?

– Не понимаю, о чем вы, сэр. – Я сделала очередной размеренный глоток.

– Отлично понимаешь. – Он указал на типовой бластер у меня на поясе; «паровоз» на нашем рабочем сленге.

– Может, попробуете объяснить словами?

– Ты предательница, вот о чем я! Убийца. Уничтожаешь себе подобных. Какая мерзость!

– Угу, – кивнула я, давно привыкшая к таким выпадам.

– И еще одно: если рай и правда находится на планете Икс, я не хотел бы делить его с вашим племенем.

В баре повисла напряженная тишина. Посетители явно прислушивались к нашему разговору с нездоровым любопытством. Всех интересовало, скорректирую ли я своего собеседника.

Я не видела для коррекции ни малейшего повода. Подумаешь, озлобленный хмырь из Бруклина докапывается к первой попавшейся женщине. Яркий пример привычного образа жизни.

– Иди в задницу, морализатор хренов, – сказала я и продолжила пить виски.

В бар ворвалась компания малолеток. Обычно здесь собирались тихие зануды, любители старых добрых времен, чтобы хором посетовать на скорый закат этого пропащего мира – задолго до появления пришельцев. Разгоряченные подростки не замечали, насколько чужеродно тут смотрятся. Их было шестеро или семеро, все белые; девчонки в дешевых платьях с блестками, сандалиях-гладиаторах или вышитых ковбойских сапогах. Они накачивались пивом и шутерами – отмечали свадьбу. Невеста затащила жениха на стол танцевать, а остальные одобрительно визжали под осуждающие взгляды завсегдатаев. Малолетки явно ошиблись баром.

– Новобрачные что ли? – спросил бармен у девицы, заказывающей очередную порцию напитков.

– Ага! – осипшим голосом прокричала та. – Мы подумали, вдруг на новом месте не будет свадеб или чего-то в этом духе, так что все решили пережениться на этой неделе. – Девица отбросила челку с глаз. – Сегодня их очередь. Завтра наша с Питом.

Я вынула «паровоз» и скорректировала всю компанию.

В баре снова стало тихо. Хмырь из Бруклина плюнул на меня и ушел. Я продолжила пить виски и ждать Сару Грейс, поглядывая на дверь.

Сара Грейс училась на медсестру в Колумбийском университете. Она выросла в каком-то захолустье в Миннесоте и ненавидела Нью-Йорк.

Нас поставили в пару случайно, как и всех. Каждому корректору полагалось иметь напарника. Если у одного сдадут нервы, второй всегда будет на подхвате.

Наконец в дверях показалась знакомая фигура: слаксы цвета хаки, розовый кардиган и босоножки на невысоком изящном каблуке. Светлые волосы, перевязанные шелковым шарфом в горошек; на поясе неизменный «паровоз».

– Мне, пожалуйста, космополитен, – обратилась Сара Грейс к бармену. – Водкой не увлекайтесь, лучше положите лишний кусочек лайма.

Она села рядом, и мы принялись делиться новостями за день.

– Я только что скорректировала всю семью, – сообщила Сара, потягивая коктейль. – Муж покупал наборы для самоубийства в каком-то левом фургоне. Они собирались умереть все вместе: мама, папа, две дочери, сын, даже собака и кошка! Взяться за руки, помолиться и уйти в мир иной – в таком духе.

– И что было дальше?

– Я проводила их до дома. А потом всех скорректировала. Даже собаку с кошкой. Интересно, куда в Судный день попадут собаки.

– Перестань употреблять это название.

– Извини, я машинально: привычка из библейской школы. Скоро совещание в главном офисе, ты в курсе? – Она взглянула на изящные наручные часы и выразительно кивнула на мой полный стакан.

– В курсе, в курсе. Допиваю.

Я залпом осушила стакан.

Главный офис располагался на складе в районе Ред-Хук. Двадцать тысяч квадратных футов бетона, высоченные потолки с широкими зазорами и, как следствие, отвратительная акустика. Здесь проходили совещания Группы коррекции Бруклинского подразделения, на которых начальство оглашало цифры и оценивало наши результаты. Ну и, конечно, толкало речи о важности нашей работы по обеспечению плавного и безболезненного перехода к концу света.

На одной стене висела доска, исписанная лозунгами и показателями эффективности. На противоположной – часы с обратным отсчетом времени.

Подразделение насчитывало несколько тысяч человек. Зал был до отказа набит сопящими, галдящими и потеющими корректорами. Все по очереди смотрели то на сцену, то на часы, которые наглядно демонстрировали, что начинаем мы с большим опозданием.

Наконец совещание объявили открытым.

– Показатели падают! – заорал шеф. Нервничал он не зря: неэффективные руководители рано или поздно оказывались не с той стороны бластера. – Мы отстаем от Манхеттена, отстаем от Квинса. Продолжать?

В зале поднялся недовольный гул.

– Это никого не волнует! Отныне оправдания не принимаются, – рявкнул шеф. – Мы почти у цели. Еще три дня – и мы в раю. Семь юных девственниц, облака, арфы, бесплатное пиво, золотые унитазы или о чем там вы мечтаете – все будет! Главное – повысить эти клятые показатели! Итак, теперь мы будем отчитываться каждый час. Если к началу каждого часа у вас не будет ни одной коррекции, готовьтесь к серьезному разговору. Три дня, – продолжал он. – Несчастных три дня, и все будет позади. А теперь по домам – передохнуть перед финальным рывком. Завтра жду отчетов ровно в девять утра.

Мы с Сарой прошлись до метро вместе.

– Зайдешь чего-нибудь выпить? – спросила я. – Похоже, стаканчик тебе не помешает. Мне так уж точно.