Обретенный май - Мария Ветрова

— Когда вы планируете свое новоселье? — Генеральша, казалось, обдумывала неожиданное предложение и была готова дать ответ.

Леонид доброжелательно улыбнулся:

— Если вы не против, то послезавтра, скажем… часов в восемь вечера?

Нина Владимировна задумчиво кивнула и неторопливо произнесла:

— Что ж… Думаю, мы придем. Вероятно, приглашены не мы одни?

— Не беспокойтесь, я не люблю больших компаний, не выношу всей этой суеты. Кроме вас будут только двое моих друзей, партнер по бизнесу Саша Коротков и его жена Катя… Очаровательные интеллигентные люди!.. Ну что ж, пора и честь знать. Еще раз простите за вторжение, и доброго вам вечера!

Как потом припомнила генеральша, единственным, кто позволил себе высказать вслух сомнение по поводу ее опрометчивого решения, был Володя. Очевидно, ему в отличие от Жени новый сосед не понравился.

— Ты уверена, что нам действительно следует туда пойти? — Володя первым нарушил молчание после ухода соседа:

— Почему бы и нет? — Нина Владимировна слегка пожала плечами. — Впереди целое лето, вам, молодым, очень быстро станет скучно без хорошей компании, так что… Ну а что касается меня — долг вежливости. Да и любопытно все-таки посмотреть, что он там наделал у Ольги с Сашей… Неужели они и картины ему оставили? Там, между прочим, были довольно редкие и, должно быть, дорогие… — Генеральша помолчала, потом вдруг окликнула Нюсю: — Постели мне сегодня в кабинете.

— Где?.. — от изумления Нюся замерла и еще раз переспросила: — Где?..

— Ты что — не слышала? В кабинете!.. Вот и тебя, дорогуша, слух стал подводить… Годы, Нюсечка, свое всегда возьмут.

Сыновья и невестки молча переглянулись. Никто из присутствующих не мог себе представить причины, побудившей Нину Владимировну нарушить более чем тридцатилетнюю традицию — неприкосновенность кабинета генерала Панина. Все действительно полагали, что данная традиция существует, поскольку, как выяснилось гораздо позднее, никто из них не знал хорошо своей матери и свекрови.

— Вздорная и капризная старуха, вот она кто! — злобно проговорила Маша, стоя одна посреди большой и неуютной комнаты, отведенной им с Женей.

— Маня, ты тут? — В комнату зашел Евгений. — Как тебе наметившиеся гости? Понимаешь, мама это делает специально для нас, полагая, что нам просто необходима компания на лето… А мне этот Леонид даже понравился. Приятный мужик, не находишь?

— Не нахожу! — к удивлению Жени Маша выкрикнула это почти истерично. — И вообще, что это за манера решать за всех? Мне, например, ни в какие гости, тем более к абсолютно незнакомому человеку, не хочется… Может, он и не торговец вовсе, а… а какой-нибудь бандит?!

— Бандиты не такие. — Женя примирительно рассмеялся и, подойдя к жене, нежно и сильно обнял ее. — Дурочка… Маленькая глупая дурочка…

Маша издала легкий стон и ткнулась носом в грудь мужа, ощущая, как он зарывается губами в ее волосы на затылке.

— Ты не понимаешь, — пробормотала она, — ты ничего не понимаешь, давай не пойдем в эти дурацкие гости, а?

К своему удивлению, Евгений почувствовал, что Маша вся дрожит.

— Марусь, ты что, с ума сошла? — Женя отстранил жену от себя и крепко взял ее за плечи. — Сама же ноешь, что мы с тобой весь год не вылезаем на люди, а как только такая возможность появляется — так тебе идти не хочется! Нет уж, голубушка, никаких капризов и конфликтов на пустом месте! Кроме того, меня сейчас волнует совсем другое…

— Что именно? — Маша хмуро посмотрела на мужа.

— С чего это мама решила ночевать в кабинете? А вдруг она… ну, чувствует…

Он смущенно отвел взгляд от Маши и отошел.

— Что — чувствует? — не поняла она.

— А что можно чувствовать в ее возрасте?! — Евгений внезапно разозлился на ее недогадливость.

— О Господи… — пробормотала она. — Ну почему я влюбилась в тебя, а не в Володьку, например? Он, по крайней мере, не помешан на своей мамочке, как ты!..

Больше за весь вечер они не сказали друг другу ни слова.

Женя бы, вероятно, очень удивился, услышав, о чем говорят Володя с Эльвирой у себя в комнате. А их разговор так напоминал только что вспыхнувшую ссору Маши и Жени.

— Ну и ну, — устало протянула Эля, укладываясь в постель после горячей ванны. — Нет, все-таки мать — деспот…

— Есть немного, — легко согласился Владимир, вытаскивая с бельевой полки распахнутого шкафа свое любимое желтое полотенце: ванну он принимал всегда последним в доме, чтобы не спешить и не мучиться от мысли, что кто-то ждет-не дождется, когда он ее освободит.

— Хотя она, конечно, уверена, что заботится о нашем же благе, чтоб мы тут со скуки все не перегрызлись за лето… Кстати, как тебе этот Леонид? Мне что-то не очень, чисто интуитивно…

Эля немного помолчала, потом кивнула:

— Пожалуй, и мне не очень… Знаешь, такое чувство, что я его где-то видела раньше… А вспомнить где не могу…

— Надеюсь, не на скамье подсудимых, — фыркнул Владимир, направляясь в ванную.

Эльвира ничего ему не ответила.

Как это обычно бывало во время периодически мучивших Нину Владимировну бессонниц, проснулась она, словно от толчка, внезапно и сразу, в полной темноте, с мучительным ощущением потери чувства времени.

Некоторое время генеральша лежала неподвижно, чутко вслушиваясь в глубокую сонную тишину дома, прежде чем слегка шевельнуться на прохладных чистых простынях. Вопрос о том, сколько сейчас времени, почему-то всегда казался ей необыкновенно важным в такие вот ночи. Благодаря тяжелым портьерам, всегда плотно сдвинутым, темнота в кабинете была почти абсолютная в отличие от ее собственной комнаты.

Нина Владимировна и сама не знала, почему ей сегодня вдруг захотелось переночевать здесь — в комнате, где так тщательно сохранялся и оберегался дух ее покойного мужа. В прежние годы она не делала этого никогда. Но в бессонные ночи, подобные нынешней, если они настигали ее здесь, в особняке, она каждый раз, поднявшись, непременно стараясь ступать и двигаться как можно тише, дабы не разбудить Нюсю, спящую в столовой, прокрадывалась сюда, в кабинет — так, словно была не хозяйкой особняка, а злоумышленником, пробравшимся в него с тайной целью…

Выключатель находился сразу у входной двери, она нажимала его, один из рожков пятилепестковой люстры вспыхивал, давая ровно столько света, сколько ей требовалось. Плотные портьеры не позволяли увидеть свет снаружи, поэтому и были по распоряжению генеральши всегда плотно задернутыми. Но сейчас это оказалось совсем некстати, поскольку сориентироваться в полной темноте Нина Владимировна была не в состоянии.

Конечно, можно было медленно и долго пробираться к дверям на ощупь, держась за стены и мебель. Однако диван, на котором ей сегодня постелила Нюся, стоял практически рядом с окном. И Нина Владимировна решила, что куда разумнее раздвинуть портьеру, а уж после, впустив в комнату наверняка достаточно яркий лунный свет, добираться до выключателя.